"Д.С.Мережковский. Россия и большевизм " - читать интересную книгу автора

объяснить его нельзя ничем, если только не предположить самое страшное - что
и здесь и там рука, сковавшая мысль - одна - видимая там, невидимая здесь...
Но об этом в двух словах не скажешь. Лучше вернемся к более узкой
литературной задаче Нового Дома.
Что такое воля к мысли в литературе? Это воля к оценке, к суду, прежде
всего, над собой, а потом и над другими, - воля к творческой критике, потому
что критика, в своем высшем пределе, не только может, но и должна быть
творческой.
Кажется, вы очень верно угадали самую насущную потребность русской
литературы, вчерашней, сегодняшней и завтрашней. "Жатвы много, а делателей
мало". Мало критиков; и жатва русской литературы осталась несобранной;
житницы наши все еще пусты. Это в прошлом, а в настоящем и будущем: русская
литература нуждается в критике, как иссохшая земля в дожде.
Десять тысяч "поэтов", и ни одного критика. Что это, хороший знак? Нет,
очень плохой. Не потому, разумеется, что поэтическое творчество ниже
критики. Может быть, выше; может быть, и ниже. Данте говорит стихами, но
ведь и Смердяков "любит стишок". Без критики мы так и не узнаем, сколько в
числе десяти тысяч Смердяковых и сколько Данте.
Спор критики с поэзией давний и ненужный спор. Муза критики и муза
поэзии - родные сестры. Критика есть оценка, но и сама оценка может быть -
нет, должна быть ценностью, это и значит - критика должна быть творчеством,
поэзией, так же как поэзия должна быть глубочайшей мыслью о жизни, судом над
жизнью - критикой.
Критика - не только суд над прошлым и настоящим, но и предсказание
будущего: пророчество. Да, вот вечное, хотя и забытое имя критика - пророк.
Имя это наше, русское, по преимуществу.
Русская литература извне наименее, а внутри наиболее критическая,
потому что наиболее пророческая. От "горестных замет" Пушкина, первого
русского критика, через "Философические письма" Чаадаева и гениальную все
еще не понятую "Переписку с друзьями" Гоголя до "Дневника писателя"
Достоевского к Вл. Соловьеву и Розанову, - вот критический, пророческий путь
русской литературы. Он оборван с бытием России; с ним же будет и
восстановлен.
Критика - пророческая мысль - есть жало поэзии. Поэзия без мысли - змея
без жала.

И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.

Это мудрое жало нам сейчас нужнее, чем когда-либо. Мы, русская
диаспора, - воплощенная критика России, как бы от нее отошедшая мысль и
совесть, суд над Нею, настоящей, и пророчество о Ней, будущей.
Да, мы - это, или - ничто.
P. S. Хороший знак для строителей Нового Дома, что змея без жала - воля
к безмыслию - так зашипела на них.

О СВОБОДЕ И РОССИИ[23]

Научилась ли русская эмиграция свободе? На этот вопрос, поставленный З.