"Вейо Мери. Шофер господина полковника " - читать интересную книгу автора

Потом просунули катки под баню и откопали камни лопатой. Камни были выше
катков. Откуда они взяли лопату; Пелтола не заметил. То ли она была у них с
собой, то ли нашли лопату могильщиков, а может, она висела на другой стене
баньки, чтобы женщины мельчили ею в баньке дрова, когда хозяин уносил топор
в лес. Помощники сбросили ненужные теперь камни в канавы, тут их было
четыре.
Тракторист взобрался на сиденье, похожее на большую железную шапку.
Сиденье опустилось на пару сантиметров. Банька стала продолжать свое
путешествие. Она брела так же медленно, как выполняла другие свои работы -
согревалась и остывала, но, несмотря на это, она задавала двум мужикам
невероятно много работы. Они носились взад и вперед, выхватывали каток,
подтаскивали бегом, швыряли на землю перед банькой, подталкивали ногами в
нужном направлении, опять бежали назад, опять, запыхавшись, волокли каток.
Их скорость равнялась ноль целых одна десятая километра в час.
Спуск с пригорка, по-видимому, нисколько не ускорил хода. Банька только
наклонилась настолько, что дверь ее распахнулась, - она была не на замке.
Внутри оказалось светло, в строении не было пола. Не было там полка, там
ничего не было. Она была просторна, как пустой школьный двор. Пелтола
вскочил в машину и взглянул на часы: было 20.27. Он поехал наперегонки с
баней, стрелка показывала спуск, через три минуты начался подъем. Стрелка
была теперь в хорошем состоянии, она неплохо отдохнула. В таком же состоянии
была и машина. Пелтола не отдыхал: он поднимал баню на камни и полчаса
спорил сам с собой - был ли он вправе сказать сопроводителям бани: это
дерьмовая затея; дерьмовая голова у того, кто это придумал; дерьмовая
голова, кто за такую работу еще вздумает платить; дерьмовая голова, кто
нанимает бестолковых; дерьмовая голова, кто говорит им то, чего они не
понимают, и таким способом превращает их в соляные столпы.
Только теперь он попал в рощу. Березы размножались, как отсталый народ.
Они надвигались на дорогу со всех сторон. Они наклоняли над ней свои
верхушки и вталкивали их повсюду. Миллионы их уст выбалтывали то, как они
съедали свет и воздух прямо изо рта друг у друга. И, несмотря на это, они
были красивы, как кружево, наполнены воздухом, как дворы замков, белы, как
ноги королевы, чисты, как трижды выстиранные дома простыни. Они благоухали.
Листья были влажны, как трава, и стволы хорошо сохранились, совсем как
двадцатипятилетняя учительница гимнастики, которая бьет в барабан и пляшет
вместе с ученицами на ежегодном школьном празднике в белом коротеньком
трико, синий свет в глазах и накусанные докрасна губы. Хотелось кинуться,
побарахтаться в верхушках деревьев и лететь сквозь них двести километров с
дерева на дерево. Хотелось попробовать их на вкус, и стать березой, и
вырезать свое имя и воинское звание. Хотелось привезти сюда Лизбет, чтобы
увидеть ее здесь. Урпо мог бы ее сопровождать. Урпо мог бы кормить ее
хлебными крошками, и держать пальцы на застежке, и разменивать стомарковые
бумажки в ее сумочку, обещать ей и кожаное кресло, и персидский ковер, и
паркетный пол, и дубовые балки.
Под березами росли кусты, а под ними цветы и травы. Свет пронизывал все
насквозь. Березы, кусты и травы вымывали из него золото. Они позванивали
маленькими серебряными колокольцами и бубенцами и роняли с подолов и волос
серебряные иглы длиной в два метра. Повсюду виделись прекрасные женские
лица. Они улыбались, и крохотная, в изгибе губ рождающаяся и гаснущая улыбка
манила все время.