"Робер Мерль "Мальвиль". НФ роман-антиутопия {new} [N]" - читать интересную книгу автора

димости распахать все наши целинные земли. По моему убеждению,
сам здравый смысл это подсказывает. Из сорока пяти гектаров у нас
- как, впрочем, и у всех в здешних краях - всего десять отведено
под луга и пашню. Остальную площадь занимает лес, да еще лес, не
приносящий никакого дохода, с тех пор как в нем больше не собира-
ют каштанов и не заготовляют ветви на обручи.
Мои предки меня почти не слушают. Все равно что обращаться к
кочкам. Да они и цвет свой словно позаимствовали от земли - оба
темнолицые, темноволосые. Я такой же, как и они, вот только голу-
бые глаза унаследовал от дяди.
Теперь я вижу эту сцену из такой дали, глазами взрослого че-
ловека, многое в ней стало мне понятней, но даже сейчас она вызы-
вает у меня досаду.
Взять хотя бы мать. Только и знает, что жаловаться да попус-
ту языком молоть. К тому же она страдает пороком, свойственным
всем недалеким людям: постоянно сваливать вину на кого-то друго-
го. Удобнейшее оправдание для косных натур. Чего ради разби-
ваться в лепешку, когда все идет из рук вон плохо. Мое предложе-
ние взяться за целинные земли ее явно раздражает.
- А на какие это шиши? - насмехается она.- Может, ты
деньжат подбросишь, чтобы нанять бульдозер?
Но какое бы презрение ни звучало в ее голосе, я-то знаю, что
у них на книжке есть деньги, обесценивающиеся из месяца в месяц.
Я знаю, почему они обесцениваются, мне все объяснил дядя. И те-
перь я втолковываю им это, понятно, без ссылки на дядю. Впрочем,
тщетная осторожность.
Отец хоть и слушает, но помалкивает. А мать мои доводы ос-
корбляют. Они скользят по поверхности ее непробиваемого черепа,
покрытого жидкими волосами. Она даже не смотрит на меня. Через
мою голову она кидает отцу:
- Мальчишка - просто вылитый твой братец Самюэль. Одна
спесь. Только бы других учить. А теперь со своим аттестатом сов-
сем нос задрал, башка дурацкая.
Мои младшие сестры Полетта и Пелажи прыскают, сидящую ближе
ко мне я пинаю под столом ногой, и девчонка тут же ударяется в
рев.
- А в придачу у него еще и злое сердце,- заключает мать.
И начнет нудить о моем злом сердце. За это время можно
съесть две тарелки супа и приготовить шаброль. В матери пропа-
дает бухгалтерский гений. Она держит в памяти все мои былые про-
винности и при каждом новом прегрешении заново пережевывает их.
Тот факт, что за них я уже понес наказание, не имеет для нее ров-
но никакого значения. Мои преступления не прощены, не забыты, они
по-прежнему висят на мне тяжким грузом.
Она нудит с какой-то удивительной плаксивостью в голосе, и
этого я не в силах вынести. Итак, Пелажи воет, Полетта - кстати,
до нее я даже не дотронулся - хнычет. И наконец, финал: Пелажи
приподнимает подол юбочки и показывает покрасневшую ляжку. Мате-
ринские стенания тут же обрываются, и, мгновенно меняя тон, она
переходит на крик: