"Жеральд Мессадье. Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать, Том 2 " - читать интересную книгу автора

фигурками из позолоченной бронзы. Пространство стен и потолка заполняли
китайские фарфоровые безделушки, трюмо, картины в овальных рамах, пейзажи в
серых тонах, сценки из мифологии, штукатурка под мрамор.
Стоило ли удивляться, что государственная казна оказалась пуста?
Себастьяну, прибывшему в три часа пополудни, дворецкий сказал, что все
приглашенные его величеством перед ужином соберутся в большой гостиной
Аполлона в шесть часов. Желает ли его превосходительство оставить своего
слугу при себе или отошлет его в помещения для челяди?
- Слуга останется здесь, - ответил Себастьян.

Три дюжины приглашенных собрались в Аполлоновой гостиной, ожидая его
императорское величество, тараторя и болтая то по-французски, то по-немецки,
изредка по-русски. На плафоне олимпийский бог, обнаженный, как ему и
положено, царил в стае молоденьких девиц с розовыми ступнями. Золотистый
отсвет сумеречного дня, догорающего над Финским заливом, лился в высокие
французские окна, распахнутые на террасы, огромные, как эспланады.
Смешавшись со светом слишком рано зажженных светильников, он затоплял
убранство гостиной, тяжеловесное и вычурное, как в Сан-Суси, и действующих
лиц этой пьесы, которые вполне комфортно себя чувствовали в европейской
одежде. Неужели это Россия? Скорее, некое мифическое место, созданное
горячечным воображением немецкого принца, который, как это было известно
Себастьяну, любил играть в куклы. По мере того как прибывали гости, глашатай
объявлял их появление по-французски. Когда произнесли имя графа де
Сен-Жермена, некий господин, окруженный придворными, стал внимательно
прислушиваться. Человек походил на матерого, убеленного сединами лиса. Образ
был очень ярким. Лис всматривался в посетителя, как будто именно он и был
хозяином дома. Секретарь подвел Себастьяна к канцлеру Воронцову и представил
гостя. Так вот он какой. Как человек, облеченный доверием покойной
императрицы, мог смириться с тем хаосом и беспорядком, в который вверг всё и
вся ее наследник?
Воронцов изобразил на лице самое приветливое выражение, какое только
имелось в его арсенале.
- Граф де Сен-Жермен! Украшение королевских гостиных Европы! -
воскликнул он на довольно дурном французском.
В гостиной зашептались. Богатые вдовы и молодые дамы, юные щеголи и
молодящиеся старики обернулись, с интересом уставившись на вновь прибывшего
гостя.
- Для меня огромная честь оказаться в обществе канцлера новой России, -
ответил Себастьян.
- Ах, граф! С тех пор как его величеству стало известно о вашем
пребывании в Санкт-Петербурге, он горит желанием встретиться с вами. Моя
дочь тоже, - добавил Воронцов, представляя юную девицу с наглым выражением
лица, которое она сама, очевидно, принимала за надменность.
Она протянула Себастьяну негнущуюся руку, граф склонился, чтобы ее
поцеловать.
Та, что мнила себя будущей императрицей, без сомнения, не была приучена
к подобного рода любезностям, потому что быстро отняла свою руку,
одеревенелую, будто парализованную поцелуем, а ее острый взгляд устремился
на огромных размеров сапфир, что сверкал у Себастьяна на пальце. Затем
Воронцова стала внимательно рассматривать бриллианты на одежде графа, после