"Жеральд Мессадье. А если это был Он?" - читать интересную книгу автора

воздухом. Лакомятся, например, заливным из цыпленка с соусом карри, шедевром
повара с жалованьем министра (правда, без учета взяток), потягивая
"Пулиньи-монтарше" и обмениваясь самыми свежими впечатлениями о Лондоне или
Нью-Йорке, а также сплетнями о последних подвигах Имрат Хана. И все это под
"Мустт-Мустт" - классику наиярчайшей звезды, Нусрат Фатех Али Хана,
величайшего (и наитолстейшего) тенора мира.
В кинотеатрах на Сарвар-Шахид-роуд или Зебун-Низа-стрит элегантная и,
как всегда, недовольная молодежь уже поглощена сладковато-приторными
приключениями героев очередного болливудского[1] фильма. И парни, и девушки
закончат вечер в ночном клубе.
Иметь в Карачи двадцать лет и богатых родителей!
Город окутывал рыжий туман, порожденный самым естественным образом
испарениями двенадцати миллионов живых существ - не считая крыс, по одной на
жителя, - и субтропической жарой, искрящейся веселыми неоновыми огнями между
небоскребами, зданием "Метрополитен-отеля & Фо Сизенс" и викторианскими
массами Карачи-девелопмент-билдинг.
Какой-то человек в простонародной одежде - длинной рубахе с широкими
рукавами, в сандалиях на босу ногу и в когда-то белой шапочке - заглянул
снаружи на склад. Никто не обратил на него внимания. Город кишел нищими,
пролезавшими повсюду даже ночью в надежде на подачку к ужину.
- Садык, - ответил вожак продавцов своему недовольному покупателю, - ты
же сам знаешь, что мы всего лишь посредники. Не мы устанавливаем цены. С нас
запросили шесть тысяч долларов, вот я и передаю их требования.
- Я знаю также, Мурад, что свои пятьсот долларов комиссионных ты берешь
с цены. На десяти ракетах ты заработал бы пять тысяч. На восьми заработаешь
четыре восемьсот. Видимо, для тебя это почти не составляет разницы.
- Я ведь должен платить своим людям. И за доставку. И еще тем, другим,
про которых ты знаешь. SA-7 не простое оружие. Если бы ты заказал АК-47 -
никаких проблем. Но ракеты, про которые каждый знает, что они для сбивания
самолетов... По нынешним временам это очень ходкий товар.
Садык сделал шаг вперед.
- Мурад, это же не холодильники. И не вентиляторы. Это священное оружие
для наших братьев. Для ислама! Ты не можешь вести себя как простой купец.
Иначе будешь отступником! Нарушителем долга! Мы не богаты. У нас каждый
доллар на счету.
Услышав обвинение в отступничестве, одно из самых позорных для
мусульманина, Мурад вздрогнул. Его люди нахмурились и вытянули шеи. С губ
уже готовы были сорваться гневные речи. Один из них воскликнул:
- Ты нас всех оскорбляешь!
- Да, всех, потому что он вам платит! Вы все отправитесь в ад!
Один из обиженных выступил вперед.
- Возьми свои слова назад.
- Ничего я назад не возьму.
Человек схватил Садыка за грудки. Тот сунул руку в карман. Раздались
крики. Блеснуло лезвие ножа.
Тогда незнакомец, все это время наблюдавший за сценой, приблизился.
- Терпение! - крикнул он.
Стычка на мгновение прервалась. Все уставились на непрошеного гостя.
Лет сорок, темная борода и проницательный взгляд.
- "Терпение - благо!" - повторил незнакомец.