"Вольф Мессинг. Я - телепат " - читать интересную книгу автора

совершенно неосмысленно, бездумно. Это было единственное, что я мог
предположить. Надо было проверить свое предположение.
Я остался с ним вдвоем в детской комнате, полной разнообразнейших
игрушек. Сделал вид, что рисую что-то в своем блокноте. Затем вынул из
кармана золотые часы и покачал их в воздухе на цепочке, чтобы заинтересовать
беднягу. Отцепив часы, положил их на стол, вышел из комнаты и стал
наблюдать.
Как я и ожидал, мальчик подошел к моим часам, покачал их на цепочке,
как я, и сунул в рот. Он забавлялся ими не менее получаса. Потом подошел к
чучелу гигантского медведя, стоявшему в углу, и с удивительной ловкостью
залез к нему на голову. Еще миг - и мои часы, последний раз сверкнув золотом
в его руках, исчезли в широко открытой пасти зверя. Да, я не ошибся. Вот
этот невольный похититель. А вот и его безмолвный сообщник - хранитель
краденого - чучело медведя.
Горло и шею чучела медведя пришлось разрезать. Оттуда в руки изумленных
"хирургов", свершивших эту операцию, высыпалась целая куча блестящих
предметов - позолоченных чайных ложечек, елочных украшений, кусочков
цветного стекла от разных бутылок. Была там и фамильная драгоценность графа
Черторийского.
По договору граф должен был заплатить мне около 25 процентов стоимости
найденных сокровищ - всего около 250 тысяч злотых, ибо общая стоимость всех
найденных в злополучном "Мишке" вещей превосходила миллион злотых. Я
отказался от этой суммы, но обратился к графу с просьбой взамен проявить
свое влияние в сейме так, чтобы было отменено незадолго до этого принятое
польским правительством постановление, ущемляющее права евреев. Через две
недели это постановление было отменено.
Подобных дел с похищениями мне пришлось расследовать немало. Но не
подумайте, что я превращался в некоего частного Шерлока Холмса. Меня
привлекали только такие истории, где я мог способствовать, хоть в малой
мере, торжеству правды и справедливости. Чаще всего мне приходилось иметь
дело с "внутрисемейными" событиями, где даже самые тесные узы кровного
родства не могли помешать взаимной ненависти, смертельной зависти, чаще
всего на почве чьих - то меркантильных интересов.
Помню такой случай. Он произошел в Варшаве. Хотя с тех нор прошло уже
много лет, я не уверен, что все участники тех события погибли или умерли
своей смертью, и, чтобы не причинить им неприятностей, я не назову их имен.
Суть же состояла вот в чем.
У одного лавочника были похищены все его сбережения, что - то около
5000 долларов. Пропали и кое-какие вещи. Делом занялась полиция, но ничего
обнаружить не сумела. Воры были мастерами своего дела и никаких следов не
оставили.
Семью лавочника составляли еще два человека - его брат и взрослая дочь.
По совету брата лавочник обратился к скупщикам краденого. Как ни странно, ни
одна из похищенных вещей к ним не поступила. Это было настолько непонятно,
что они и высказали первыми мысль, что либо похищение совершил вор -
"гастролер", на короткое время посетивший Варшаву, либо это дело рук
кого-нибудь из домашних.
Тогда-то лавочник обратился ко мне. Мне стало искренне жаль старого и
больного человека, всю жизнь откладывавшего по копейке на черный день и
приданое дочери. Я осмотрел тесную квартиру, в которой он с семьей прожил