"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

и неравенства прав, в отчизне моей существующих, есть долг и доблесть,
убежденный, что согласие составляет силу и что союз, заключенный между
собою нашими притеснителями, может быть ниспровергнут единственно
совокупными силами народов; проникнутый верою в грядущее Польши, единой,
целой, независимой, воссозданной на основаниях вседержавства народа,
вступаю с полной уверенностью в свободный союз угнетенных поляков против
угнетателей и их сообщников, для того чтобы призвать к новой жизни мою
отчизну...>
Собирались на квартире у Сераковского. Так получилось, что в тайном
кружке он стал главным, а его слово - решающим в споре. Споров было много,
преимущественно о том, как достичь основной цели - освобождения Польши.
Будущая Польша мыслилась великой, какой была до раздела - с Литвой и
Юго-Западной Русью. Для достижения этой цели каждый готов был пожертвовать
жизнью. Впрочем, до этого было еще далеко, многие в кружке стояли за
неторопливый путь реформ, рассчитанный на несколько поколений, когда народ
под влиянием пропаганды образованных людей осознает свои силы...
Наутро Сераковского разбудил солдат, он поставил на пол таз и кувшин
с водой. Затем пришел знакомый майор с узким лицом и смотритель Михаил
Яковлевич; смотритель принес одежду, которую вчера забрал у Сераковского.
- Как спали? Здоровы ли? Довольны ли помещением? - спросил майор
заученной скороговоркой.
- Все великолепно: помещение, сон, ночник, - ответил Сераковский
насмешливо.
- Я распоряжусь, чтобы вместо сала туда налили деревянного масла.
- Попрошу переодеться, господин Сераковский, - сказал смотритель,
раскладывая на кровати одежду.
Пока Сераковский натягивал на себя платье, офицер сидел и курил, а
смотритель стоял, наклонив набок голову и наблюдая за арестантом.
- Извините, тут немного того... мелом-с, - сказал он и потер ладонью
запачканное место на студенческом мундире.
Майор шел сзади, приказывая, куда идти.
- Пожалуйста, прямо... Теперь направо по коридору... Налево... Через
двор вон к тому подъезду...
Дежуривший у подъезда часовой дернул за проволоку звонка. Звонок
звякнул где-то далеко, возвещая, что ведут преступника, которого надо
встретить. И снова были лестницы и коридоры, чем дальше, тем более чистые
и светлые, устланные коврами. Жандармский офицер с обезображенным оспой
лицом молча козырнул майору и раскрыл дверь, к которой была прикреплена
табличка: <Леонтий Васильевич Дубельт, управляющий III Отделения
собственной Е. И. В. канцелярии>.
Сераковский, конечно, слышал о Дубельте, об этом шпионе номер один,
или, как его еще называли, <шпионе аншеф>, то есть главном, и даже об этом
кабинете, в преддверии которого он сейчас стоял и куда стекались
политические доносы со всей России. Сюда ежедневно приходили
доносчики-любители и те, кто сделал из этого преступного ремесла себе
профессию, агенты-подстрекатели, провокаторы разных мастей и рангов, от
совсем дешевых <мальчиков на побегушках> до очень дорогих <мастеров своего
дела>, срывавших за услуги немалый куш. Дубельт исправно платил каждому
доносчику, соразмерно проявленному усердию, десятками и сотнями рублей, но
всегда так, чтобы цифра вознаграждения делилась на три - в память об