"Энн Мэтер. Вересковая пустошь" - читать интересную книгу автора

дрожь при мысли о том, что она только что непреднамеренно подвергла
опасности жизнь лошади - ведь та могла сломать ногу, попав копытом в
кроличью нору. Сползая с ее спины, Домине нежно потрепала кобылу по шее,
тяжело дыша и пытаясь разогнать панику. В этот самый момент она услышала
конский топот и обернулась - прямо на нее летел вороной гунтер. Осадив
жеребца, Джеймс Мэннеринг наклонился в седле, схватил Домине за шиворот и
взбешенно встряхнул.

- Ты что, совсем спятила?! Идиотка! - заорал он. - Ты не понимаешь, что
Роузи могла споткнуться и сбросить тебя?! Что ты хочешь доказать, Домине?
Что небезопасно оставлять тебя одну?

Домине чувствовала смертельную усталость. Дрожащей рукой она смахнула с
глаз спутавшиеся волосы и посмотрела на Джеймса безо всякого выражения. Ей
нечего было сказать. Он старше и в десять раз сильнее ее, но она не
испытывала страха. Со странным равнодушием она отметила, что его глаза
больше не были холодными и загадочными - в них голубым огнем мерцал
страстный гнев.

- Ну? - сурово продолжал он. - Ты ничего не скажешь в свое оправдание?
Или ты от страха язык проглотила?

Домине помотала головой, не проронив ни слова, и. на мгновение он
закрыл глаза, словно для того, чтобы выкинуть из головы ее образ. Затем он
тяжело вздохнул и хрипло проговорил:

- Ты могла разбиться насмерть!

Домине с трудом сглотнула.

- Я... не думала об этом, - дрожащим голосом произнесла она. -
Простите, если доставила вам беспокойство.

- Беспокойство! - эхом отозвался он. - Какое неподходящее слово!

Его руки скользнули по ее плечам к горлу, но в этом - жесте не было
грубости. Он осуждающе покачал головой:

- Что мне с тобой делать?

Домине била дрожь - не от холода, а от того, что девушка внезапно четко
осознала очень важную вещь: как бы он к ней ни относился, отныне она
чувствовала себя молодой женщиной с незнакомыми ранее желаниями. Она не
могла сказать, откуда взялось это ощущение, но инстинктивно понимала, что
Джеймс Мэннеринг с этого дня для нее больше, чем опекун, больше, чем чужой
человек, которому она обязана подчиняться до достижения совершеннолетия.
Справившись с волнением, она сухо произнесла:

- Мне холодно. Я хочу вернуться в дом.