"Морис Метерлинк. Жизнь термитов" - читать интересную книгу автора

собора св. Петра в Риме. Она состоит из тонких слоев деревянистого, довольно
мягкого вещества, обвивающихся кругами, подобно коричневой бумаге.
Английские энтомологи называют ее "Nursery"[4], а мы именуем Гнездом, что
соответствует сотам для расплода у наших пчел. Обычно оно наполнено
миллионами маленьких личинок величиной не больше булавочной головки, и его
стены, очевидно в целях вентиляции, изрешечены тысячами крошечных отверстий.
Температура здесь заметно выше, чем в других частях термитника, поскольку
термиты, похоже, задолго до нас узнали о преимуществах своего рода
"центрального отопления". Как бы то ни было, тепло, сохраняющееся в гнезде,
настолько велико, что Т. Дж. Сэвидж, однажды довольно резко открыв большие
центральные ходы и желая рассмотреть их вблизи, отпрянул перед теплым
дуновением, ударившим ему в лицо и чуть было, по его словам, не перекрывшим
ему дыхание, причем стекла его пенсне полностью запотели.
Каким же образом поддерживается эта постоянная температура, которая
является для термитов вопросом жизни и смерти, поскольку ее падение до 16°С
способно их погубить? Т. Дж. Сэвидж объясняет это теорией термосифона -
циркуляцией теплого и холодного воздуха, обеспечиваемой сотней коридоров,
проходящих по всему жилищу. Что же касается источника тепла, который в
определенные часы дня и времена года не может быть исключительно солнечным,
то им, вероятно, служит брожение груды травы или влажных отходов.
Вспомним, что пчелы тоже регулируют по своему желанию общую температуру
улья и его различных частей. Летом эта температура не превышает 85° по
Фаренгейту, а зимой не опускается ниже 80°. Это термическое постоянство
обеспечивается сгоранием пищи и группами пчел, проветривающих улей. В
группе, производящей воск, она повышается до 95° благодаря избыточному
питанию восконосок.
По обе стороны от этого "Питомника", откуда ходы ведут в более красивые
комнаты, маленькими кучками сложены белые продолговатые яйца, похожие на
песчинки. Затем, спускаясь ниже, мы попадаем в "квартиру", где заключена
царица. Ее поддерживают своды, а также смежные комнаты. Пол идеально ровный,
а низкий и сводчатый потолок напоминает купол, образуемый стеклом для часов.
Царица не может покинуть эту ячейку, в то время как рабочие и солдаты,
ухаживающие за ней и охраняющие ее, свободно входят и выходят. Эта царица,
по подсчетам Смитмена, в двадцать-тридцать тысяч раз больше рабочего. Это
похоже на правду в отношении высших видов, в частности Termes Bellicosus и
Natalensis, так как величина царицы обычно непосредственно связана с
размером колонии. Для средних же видов Т. Дж. Сэвидж установил, что в
гнезде, где рабочий весит десять миллиграммов, царица достигает двенадцати
тысяч. И наоборот, у примитивных видов, например Calotermes, царица немногим
больше крылатого насекомого.
Впрочем, царские покои можно увеличивать, и их расширяют по мере роста
брюшка монархини. Царь живет вместе с ней, но его практически не видно,
потому что он почти всегда испуганно и скромно прячется под огромным животом
своей супруги. Мы еще поговорим о судьбе, бедах и преимуществах этой царской
пары.
Из их покоев широкие дороги спускаются в полуподвалы, где открываются
просторные залы, поддерживаемые столбами. Их обстановка известна хуже,
поскольку для того, чтобы их исследовать, нужно сначала разрушить их ударами
топора или заступа. Можно сказать только, что там, как и вокруг покоев,
громоздятся одна на другой бесчисленные ячейки, занятые личинками и нимфами