"Израиль Моисеевич Меттер. Практикант" - читать интересную книгу автора

правда, одно маленькое затруднение - железная кровать, на которой сидит
старуха. Еще хорошо, если она не парализованная, а просто так сидит,
отдыхает. С парализованными бывает много мороки. Над головой ее висит икона,
икону тоже придется посмотреть, в прошлом году у одного торгаша вытряхнули
оттуда порядочно; между прочим, эти иконы довольно халтурно производят,
серийно, что ли, наверное, тоже есть план - слеплены они на живую нитку.
Деловито и беззлобно, не вслушиваясь в то, что говорят в комнате, Борис
осматривал домашние вещи заведующего овощным складом Лебедева В. Н.,
арестованного сегодня утром по месту работы.
Мысли Бориса не уходили дальше тех домашних вещей, которые он вертел в
руках.
Здесь надо отвинтить, думал он, эту крышечку надо приподнять, а эту
штуковину поставить на попа и постучать по ней, нет ли там двойного дна.
Сперва сделаем так, думал он неторопливо, а потом сделаем эдак.
У Гуляева не задалось с самого начала. Начинать надо было с платяного
шкафа, а дверцы его были заперты на ключ. Нижние ящики тоже не поддавались.
- Ключи у кого, девочка? - спросил он Любу. Она ничего не ответила,
ожесточенно заплетая и расплетая свои косички.
- Я вас, Ксения Макаровна, по-хорошему прошу, - сказал Гуляев. -
Конечно, это для вас неприятное переживание, но постановление вам было
зачитано в присутствии понятых, социалистической законности мы не нарушаем,
а ключи вы должны мне вручить.
- Люди добрые, - сказала старуха, подняв на Гуляева размытые годами
глаза. - Дождитесь вы, за ради Христа, Валерика. И ключи при нем, и сам
разъяснит... Можете вы это понять? Люба потрясла ее за колено и громко
сказала: - Перестань, бабушка. Не проси их. - А ты, девочка, села бы за
уроки, - посоветовал ей Гуляев, соображавший в это время, как ему быть. -
Вон у тебя и книжки разложены.
Люба окинула его гордым и презрительным взглядом, подняла с пола мяч и
принялась кидать его об стену, ловя в руки.
Гуляев нашарил в своем кармане связку ключей от служебного письменного
стола; всовывая их поочередно в замочные скважины, он подобрал наконец
подходящие и отпер шкаф.
Жуликов Гуляев ловил давно. Он был честным человеком, стремившимся
исправно исполнять свои обязанности, и если бы милицейская работа всегда шла
одним курсом, то Гуляев, вероятно, достиг бы больших чинов и званий. Но курс
этот иногда менялся, а Гуляев, не замечая поворотов, продолжал двигаться в
заданном направлении. Он крепко усвоил когда-то, что преступников надо
ловить и сажать без всяких церемоний, допрашивать их можно грубо, стремясь к
цели напрямик. Это уж потом пошла такая мода, что не всякое преступление
надо считать преступлением, началась вся эта возня с общественностью, в
которую Гуляев не слишком верил, хотя и он, выступая на собраниях и
совещаниях, произносил все положенные по службе сочетания слов, но делал это
крайне неуклюже. Его беда и заключалась в неуклюжести языка, она выдавала
его с головой. Модно было нынче разговаривать с жуликами очень вежливо, -
они и сами об этом знали и, чуть что не так скажешь, тотчас строчили жалобы.
По характеру своему и исполнительности Гуляев был солдатом, и, как
всякий солдат, он считал, что дела на всем фронте обстоят именно так, как в
расположении его роты.
А поскольку дел у него не уменьшалось, он считал, что все эти разговоры