"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

деле уважительно относится к людям, умеющим переломить себя, уйти навсегда,
после стольких лет, из преступного мира, - стало ему так скучно и тошно, что
он только вяло буркнул в ответ:
- Сейчас некогда, Лытков. Другим разом поговорим...
Лытков обиженно ухмыльнулся.
- Странно получается, Алексей Иваныч: на разную босоту У вас всегда
есть время. А на своих молодых сотрудников - поделиться с ними опытом,
оказать им творческую помощь - вы почему-то от этого уклоняетесь.
- Ой ты господи! Ну садись, объясню. Только ты ведь все равно не
поймешь...
- Да нет, я не навязываюсь.
- Садись, говорят! - уже тоном приказа произносил Городулин.
Лытков сел. Не глядя ему в лицо, чтобы не видеть неприятных иронических
глаз и не выдавать своей враждебности, с которой он не в силах был
совладать, Городулин начал что-то говорить, подбирая круглые, гладкие слова,
так как считал, что именно они более всего понятны Лыткову; затем незаметно
увлекся, уже забывая, кто перед ним сидит, и со всей силой своих мыслей и
убежденности пытался рассказать о том, что его трогает и во что он верит. Он
перескакивал с предмета на предмет, оставив уже Колесникова и забираясь так
высоко, что только неожиданно трезвый голос Лыткова возвратил его на грешную
землю Мойки.
- Спасибо за беседу. Теперь все понятно, товарищ подполковник.
Разрешите быть свободным?
И после его ухода Городулин возбужденно думал, что, в общем, Лытков -
парень ничего, молод еще, пооботрется, слетит с него эта проклятая юная
самоуверенность, станет он помягче к людям и посуровее к подлецам и бросит
судить обо всем с налету, с маху и, главное, поймет, что огромные масштабы
любой работы составляются из судеб отдельных людей...
Когда нынче в кабинет вошел Колесников, Алексей Иваныч обрадовался ему.
Болел затылок, хотелось отвлечься от этой боли; Антонина Гавриловна сразу бы
заметила по его красному лицу и воспаленным глазам, что у него повысилось
давление, а тревожить ее ни к чему.
- Исповедаться пришел, Алексей Иваныч, - сказал Колесников, осторожно
усаживаясь на диван.
- Это к попу надо, в церковь.
- Отлучили вы меня, Алексей Иваныч, от церквей, - сказал Колесников. -
Я теперь туда не ходок...
- Кстати, мне ведь с тобой посоветоваться надо, - спохватился Городулин
и, подойдя к своему письменному столу, достал из ящика коротенький ломик;
протянув его Колесникову, спросил: - Как считаешь, ничего фомич?
Колесников повертел ломик, осмотрел расплющенный конец и копьевидный,
подбросил в руке, взвешивая металл.
- В наше время лучше делали. Халтурная работа.
- По-твоему, можно им открыть маленький переносный сейф?
- Да вы что, смеетесь, Алексей Иваныч? Какому же дураку вскочит в
голову открывать сейф фомичом!..
- Вот я им то же самое и говорю, - сказал Городулин, - а они
уперлись...
Колесников тактично не стал расспрашивать, кому это "им" и кто это
"они": ответа бы он все равно не получил. Городулин прислонил ломик к стене.