"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

Алексей Федорович спрашивал из темноты:
- Чего кряхтишь? Сердишься?..
Она делала вид, что спит. Минут через пять он раздраженно говорил:
- И не твое дело. Молчи.
Изредка приезжала из Курска инспекторша облоно Лиза Угарова. Она тоже
была местная, в детстве Поля утирала ей нос. С Лизой Алексей Федорович
разговаривал ласково, показывая ей классные журналы, ученические тетради,
водил в кабинеты физики и химии. Перед отъездом в Курск она пила чай у
Алексея Федоровича, и сюда забегала завуч Нина Николаевна. Вдвоем с
директором они хвалили ребят и учителей.
- Крепкий коллектив, - говорили они.
Лиза отвечала мало и только хмуро слушала, глядя в свой стакан.
Однажды она спросила Полю:
- Тетя Поля, Нина Николаевна часто приходит к директору на квартиру?
Поля ответила:
- Ты меня, Лизавета, на подлости не подвигай.
Инспекторша покраснела и сказала:
- Извините, тетя Поля.
А весной, в разгар экзаменов, она снова приехала, попила чай у Алексея
Федоровича и, уже поднявшись в дорогу, сказала вдруг ему и завучу:
- Вам бы, товарищи, надо было оформить свои отношения.
И быстро ушла. А Нина Николаевна заплакала и говорит:
- Она права, Леша.
Директор ходил по кухне, скрипя половицей около плиты, а потом стукнул
кулаком по стене и сказал:
- Личная жизнь советского человека неприкосновенна!
И Поля видела, что он уже не жилец в Грибкове.
Действительно, осенью он уехал. Прибежала как-то вечером Нина
Николаевна, глаза у нее были красные, затекшие, походила по двум пустым
комнатам, заглянула под кровать, в тумбочку, посидела с Полей в кухне.
Обсудили, что трудно в этом году с сеном для Соньки.
- Он мне такие слова говорил!.. - сказала вдруг Нина Николаевна и,
положив свою маленькую голову на стол, заплакала.
- А мне задолжавши восемь рублей, - сказала Поля, не потому, что ей
было так уж жалко этих денег, а чтобы разделить женскую долю пополам.
- Я тебе деньги отдам, - пообещала Нина Николаевна. - Ты только сходи к
Романенко, попроси у него сена для меня...
Дня три после отъезда директора Поля жила одна в доме. Она продолжала
убирать пустую квартиру, мыла полы и даже ключ, уходя, по-прежнему прятала
под балясину на крыльце.
Ломова она с первых же дней стала жалеть. Ел он не как полагается
мужику, а протянет руку к сковороде, не глядя, что берет, и долго потом жует
с оттопыренной щекой. И еще у него была привычка разговаривать во сне. Ночью
голос у него был громкий, быстрый и сердитый, только иногда жалобно вдруг
скажет: "Мама..."
Никаких новых порядков он не заводил, как бывало с новыми директорами,
попросил лишь Полю снять со стены школьного коридора старый плакат "Все на
выборы!" и сказал, чтобы она после уроков не запирала в шкаф
чернильницы-невыливайки.