"Джеймс Мэйо. Акулья хватка " - читать интересную книгу автора

поворота. Съехав вниз к бухте Сент-Жан, он повернул налево и поехал вдоль
побережья, направляясь в сторону Болье. Впереди сверкали огни Кап Ро и
Монте-Карло. Далеко в Море темнел силуэт "Тритона". Машина была новенькой и
шла легко. Внизу он снова повернул налево, взяв курс на Ниццу. Движение на
дороге было очень оживленным и машины мчались быстро, словно по автостраде.
У Вилльфранша дорога поднималась вверх. Машина Худа застряла в пробке.
Он посматривал на Тейта. Тот подпирал головой дверцу машины. Худ усадил его
прямо и опустил стекло, чтобы впустить немного свежего воздуха.
- Как дела? Сможешь ещё немного продержаться?
Тейт не ответил. Худ вытер кровь на его лице. Водитель автомобиля,
стоящего впритык сзади, нетерпеливо мигнул фарами. Худ выпрямился,
посмотрел вперед, поспешно включил скорость и поехал. Когда машина обгоняла
его, ревя двигателем, Худ заметил удивленный взгляд пассажирки. Должно
быть, она что-то заметила. Худ слегка притормозил, давая возможность машине
быстрее вернуться на свою полосу.
За окнами замелькал пригород Ниццы. Внезапно послышался какой-то
булькающий звук и Тейт уронил голову на плечо Худа. Худ слегка оттолкнул
его в противоположную сторону, стараясь придать вертикальное положение, но
Тейт завалился на другой бок. В его рту раздавался беспрестанный клекот.
"- Кровотечение, вот черт", - подумал Худ.
Он въехал на обочину. Резкие сигналы полицейского свистка перекрыли
шум машин. Худ быстро выглянул из окна. Конный постовой нетерпеливо махал
ему жезлом, заставляя проехать вперед. В этой зоне нельзя было
останавливаться. Худ поехал дальше. Через двести ярдов зона действия знака
"Остановка запрещена" кончилась. Но Худу пришлось икать место для стоянки.
Он все ехал и ехал мимо заставленных машинами обочин. Тейт постанывал. Худ
въехал на площадку перед вереницей магазинов и подтянул Тейта за плечо,
пытаясь его выпрямить. У Тейта было сильное кровотечение. Его подбородок и
грудь заливало кровью.
Худом овладела беспросветная подавленность. Ему хотелось забыть обо
всех остальных проблемах, сосредоточившись только на том, чтобы быстрее
доставить Тейта к докторам. Такое состояние возникало у него и прежде,
когда он один на один вступал в схватку с врагом, и вдруг оказывалось, что
за прегрешения сполна расплачивались не они, а какой-то заурядный, слабый,
жалкий человечек, наподобие Туки Тейта.
Но мир, в котором жил Худ, не позволял давать волю эмоциям. Это был
безумный мир. И согласиться жить по его правилам, подчиняться жестоким
законам, означало уступить ему право на превосходство, позволяя бешено
раскручивать по спирали смерть и разрушения, всегда сознавая собственное
бессилие и смиряясь с поражением.
Худ пощупал пульс Тейта. Пульса не было. Туки умер.
"- Дело дрянь, - мелькнуло в голове Худа, - надеюсь, я убил того, кто
пытал беднягу".
Тело снова повисло на сиденье. Голова Тейта завалилась назад и
обезображенные, изувеченные губы выпирали вздутой горой на запрокинутом
лице.
- Извини, Туки, - сказал Худ и оттолкнул его. Тело обмякло и
скорчилось у противоположной дверцы. Худ поднял стекло.
Не помешало бы потоку машин двигаться хоть чуть-чуть быстрей. Скорость
движения едва ли превышала скорость пешеходов. Он был зажат кольцом машин,