"Густав Майринк. Конец" - читать интересную книгу автора

Густав Майринк

Конец

Хлодвиг Дона - нервный человек, которому ежесекундно - да, да, именно
ежесекундно - изо всех сил, так сказать, затаив дыхание, приходится следить
за тем, чтобы не потерять психическое равновесие и не стать жертвой своих
необычных мыслей! Дона, пунктуальный, как часы, молчун, который, избегая
лишних слов, объясняется с официантами в клубе исключительно с помощью
записок, содержащих распоряжения на следующую неделю! И он-то -
нервнобольной?!
Да это просто смешно!
"Надо приглядеться к нему поближе", - решили члены клуба и, чтобы
вывести Дону на чистую воду, не долго думая сговорились устроить в клубе
праздник, и так, чтобы Доне не удалось отвертеться.
Им было хорошо известно, что подчеркнуто вежливое, тактичное обращение
быстрее всего приводит Дону в возбужденное состояние, и действительно, он
вышел из себя даже раньше, чем того ожидали.
- Ах, как бы мне хотелось снова побывать на курорте, - сказал он, - как
в прежние времена. Вот только бы не видеть обнаженного тела. Дело в том, что
всего каких-то пять лет назад человеческое тело в определенных условиях
казалось мне даже привлекательным - греческие статуи я считал верхом
совершенства. А теперь? С тех пор как я прозрел, их вид доставляет мне
только боль и страдание. Современные скульптуры с их необычно выгнутыми или
преувеличенно утонченными формами, еще куда ни шло, но живое обнаженное
человеческое тело было и будет для меня самым страшным зрелищем, какое
только можно себе представить. Классическая красота - это понятие внушается
нам со школьной скамьи и передается из поколения в поколение, как
наследственная болезнь. Возьмем хотя бы человеческую руку. Отвратительный
кусок мяса с пятью мерзкими, разной длины, обрубками! Просто посмотрите на
свою руку спокойно, отбросив все связанные с ней воспоминания, взгляните на
нее, так сказать, свежим взглядом, - уверен, тогда вы поймете, что я имею в
виду. А если провести этот эксперимент со всем человеческим телом вообще!
Тут вас охватит ужас, вернее, отчаяние - невыносимая смертная мука. Вы на
собственной шкуре почувствуете проклятие изгнанных из рая. Да, да!
Действительно красивым может быть только то, что в нашем представлении не
имеет материальной оболочки, например пространство; все остальное,
ограниченное оболочкой, даже крылья самой великолепной бабочки, уродливо.
Очертания, границы предметов когда-нибудь доведут меня до самоубийства; они
сводят меня с ума, я задыхаюсь от того, что они врезаются мне в душу...
Некоторые формы, правда, мучат не так сильно - например, как я уже
говорил, стилизованные линии Сецессиона, но естественные, выросшие, так
сказать, сами по себе, причиняют невыносимые страдания. Человек! Человек!
Почему мы смущаемся при виде обнаженного человека?! Этого я не могу
объяснить. Может быть, ему не хватает перьев, чешуи или же свечения? Голое
тело кажется мне остовом, лишенным своей оболочки - пустым, как рама без
картины... Но что же тогда делать с глазами? Они ведь другие! Глаза
безграничны!
Хлодвиг Дона, с головой ушедший в свои рассуждения, вдруг вскочил и
возбужденно зашагал взад и вперед по комнате, нервно кусая ногти.