"Густав Майринк. Мозг" - читать интересную книгу автора

многочисленных посетителей, были с другой стороны здания, там, где пестрели
цветочные клумбы и росли два старых каштана.
Мартин Шлейден любил одиночество, и сад, с его подстриженными газонами,
креслами на колесах, капризными больными, унылым фонтаном и нелепыми
стеклянными шарами, внушал ему отвращение.
Его влекли тихая улица и старинный дворец с темными, забранными
решеткой окнами. Что там, во дворце, внутри?
Старые выцветшие гобелены, ветхая мебель, зачехленные люстры. Старуха с
кустистыми седыми бровями, с суровым сухим лицом, позабытая и жизнью и
смертью...
Изо дня в день Мартин Шлейден прогуливался вдоль фасада дворца.
На такой пустынной улице всегда невольно держишься поближе к домам.
У Мартина была особая, размеренная походка, как у всех, кто долгое
время жил в жарких странах. Мартин здесь не выделялся: улица и человек
дополняли друг друга, две формы бытия, чуждые миру.
Вот уже три дня, как установилась жаркая погода, и каждый раз на
одинокой прогулке ему встречался старик, который тащил куда-то гипсовый
бюст.
Гипсовый бюст какой-то незнатной персоны, с лицом совершенно заурядным
и незапоминающимся.
В этот раз они столкнулись - из-за неловкости старика.
Бюст накренился и стал медленно падать наземь.
Все падает медленно, просто люди об этом не догадываются, у них нет
времени для подобных наблюдений.
Гипсовая голова раскололась, под белыми черепками показался
окровавленный человеческий мозг.
Мартин замер, уставясь на него, и побледнел. Потом всплеснул руками и
закрыл лицо...
И со стоном пал наземь.
Случайно из окна все это наблюдал профессор с двумя ассистентами.
Теперь больной лежал в приемной. Он был полностью парализован и без
сознания.
Смерть наступила через полчаса.
В санаторий телеграммой вызвали священника, и вот он, в слезах, стоит
перед ученым мужем.
Отчего же все произошло так быстро, господин профессор?
Этого следовало ожидать, любезный э-э... святой отец, - отвечал
ученый. - Мы руководствовались исключительно знаниями, которые накопили за
годы применения нашего метода лечения. Но если пациент не выполняет
врачебных предписаний, медицина бессильна.
Кто был тот человек с гипсовым бюстом? - перебил его священник.
Не отвлекайте меня вопросами о малосущественных обстоятельствах. Для
подобных наблюдений у меня нет времени. Позвольте закончить. Здесь, в этом
самом кабинете, я тысячи раз повторял вашему брату, что ему строжайше
запрещены любые волнения. Строжайше запрещены врачом! Но брат ваш не
послушался. Я и сам глубоко потрясен, друг мой. Но вы должны со мной
согласиться - неукоснительное соблюдение врачебных предписаний было и
остается основой всякого лечения. Я был очевидцем этого несчастья. Бедняга
пришел в величайшее волнение, он взмахнул руками, закрыл лицо, пошатнулся и
упал наземь. Оказывать помощь было поздно. И я хоть сейчас могу сказать вам,