"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу автора

незамеченными было невозможно, но в нескольких километрах от города у самой
дороги стоял сгоревший дом, где до войны размещался дорожно-ремонтный пункт.
Там же валялась в беспорядке нехитрая по тем временам дорожная техника. Это
место и стало для нас надежным укрытием. Едва собрались выйти на дорогу, как
послышался шум, и тут же мимо промчались четыре больших грузовика. Когда они
скрылись из виду, мы выбежали на шоссе и принялись забивать клинья. В
мерзлый асфальт даже хорошо отточенные "колючки" не все лезли. Мы колотили
молотками с такой силой, что искры сыпались. Некоторые клинья гнулись, и мы
их отбрасывали подальше от дороги. Порой казалось, что стук разносится по
всей округе, на несколько километров, и мы припадали к асфальту:
прислушивались, не идут ли машины. Успокоившись, снова принимались за свое
дело. "Колючки" старались забивать в "шахматном" порядке, на расстоянии
нескольких метров друг от друга.
Ночевали у меня, но чуть свет Николай ушел. Встретились в середине дня.
Долго бродили по городу, поглядывая издали на стоявшие у обочин автомашины
со спущенными шинами и погнутыми дисками, возле которых, чертыхаясь,
возились шоферы.
- Хорошо, но мало, - хмурясь, проговорил Николай. - Надо, чтобы они
колесами вверх взлетали. Вот тогда был бы порядок. - Помолчав, добавил: -
Мама сварила гарбузовую кашу. Объедение! Пойдем к нам.
Семья была в сборе. Дядя Егор на сапожной лапке ладил набойки к
ребячьим ботинкам.
Отец Николая был кадровым рабочим бутылочного завода. Еще подростком он
начал выдувать бутылки, заболел астмой, постоянно кашлял. Перед войной дядя
Егор работал в транспортном цехе по перевозке готовой продукции. По
состоянию здоровья его сняли с воинского учета. Он был добрым, отзывчивым
человеком и хорошим семьянином. Николай всегда говорил об отце с уважением,
относился к нему с трогательной заботой, и родительская золя была для него
законом.
В тот день дядя Егор был небрит и хмур. Тетя Валя, сидя у окна,
пришивала большие заплаты-очки на брюках младшего сына. Ребята в спальне
играли в "чет-нечет", отвешивая друг другу щелчки.
- Что нового, орлы? - не поднимая головы, спросил дядя Егор и зажал
губами несколько гвоздиков.
- Новостей приятных нет, - со вздохом сказал Николай, усаживаясь около
стола и пододвигая мне скамейку. - Говорят, что позавчера ночью в бывших
овощехранилищах расстреляли несколько человек. Как будто заложников.
- Массовые расстрелы - это жуткое зрелище, - глухо сказал дядя Егор,
снимая с лапки ботинок. - Я пацаном видел, как рабочих бутылочного завода
расстреливали. До сих пор снится...
Он тяжело замолчал, положил на пол молоток и начал осматривать второй
ботинок.
- Дядя Егор, расскажите, как это было.
Он уселся поудобнее и, держа в руках ботинок, задумался. Шумевшие до
этого ребята умолкли, прислушались.
- Бутылочный завод был построен бельгийцами-акционерами в конце
прошлого века. Условия труда были нечеловеческие, техника производства
отсталая, работали возле горячих ванн без вентиляции. Рабочие бунтовали
устраивали стачки. Бутыляне - народ дружный, отчаянный. До революции первый
профсоюз в городе организован на нашем заводе, и большевиков у нас было