"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу автора

Анатолий и Николай. Настроение у командира и политрука было хорошее, но
Николай был явно чем-то расстроен. Я насторожился.
- Тоже мне герои, - улыбаясь, проговорил Анатолий, многозначительно
поглядывая на Николая. - Прежде чем что-то делать, надо все взвесить,
обмозговать, а потом уже действовать. Если бы мы попались на чем-нибудь
серьезном, то нас не держали в полицейском участке, а сразу же отправили бы
в городскую полицию или, скорее всего, в жандармерию. Кроме того, если бы вы
бросили "лимонку", то нас вы наверняка уложили бы. Ф-1 штука мощная, и
обидно, конечно, погибнуть от гранаты, брошенной рукой друга. Могло
случиться и так, что вы, пытаясь спасти, выдали бы нас..
В голосе командира звучала добродушная ирония. Николая же обижал
насмешливый тон командира, ему все еще казалось, что его план - такой
продуманный и смелый - по заслугам не оценен.
- Не перегибай, Толя, - вмешался политрук. - Решение ребят в общем-то
было правильным, они шли на большой риск и не стихийно, а по плану. Мне вот
только не понятно, как Борис думал убегать вместе с нами, когда сам едва
стоял на ногах.
Владимир говорил с укоризной. Николай посмотрел на меня, и в его глазах
я прочел: "Видишь, и до тебя добрались. Держись".
- А вы тоже хороши, - отпарировал я. - Только твердите: осторожность,
конспирация, а самих, как пацанов, сцапали.
- Около биржи труда задержались, смотрели, как она охраняется. Женя
Бурлай говорит, что готовят документы для отправки людей в Германию. Эти
бумаги надо выкрасть или поджечь биржу. Уже домой шли, но напоролись на
полицейских, прямо лоб в лоб. Объяснили, что, мол, у девчонок загулялись.
Один хотел отпустить, но другой, с рябой рожей, настоял отправить в участок.
С собой у нас ничего подозрительного не было. Таких, как мы, набралось
восемь человек. Ночь прокоротали в холодной комнате, а утром заставили нас
работать. Вызывали по одному на допрос к следователю: орал, угрожал и
сквернословил, а самогоном от него, как из бочки, несло. Вечером отпустили,
но двоих оставили для проверки.
Командир говорил ровно и спокойно. Политрук вдруг сочувственно спросил
меня:
- Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя, прямо скажем, неважнецкий.
- Сегодня лучше, но слабость, и голова еще кружится. Через два дня
буду, как штык.
- Казав слипый - побачым, - вставил Николай, довольный тем, что
разговор перешел на другую, не обидную тему. Он улыбнулся и, помолчав, тихо
сказал:
- Мой брат Толька целыми днями вертится около солдатской кухни. То воды
принесет, то дров нарубит, а его за это кормят. Ведь голодуха. Вчера вечером
принес плитку шоколада - украл, наверное. Матери не показал, побоялся, а
между братьями разделил поровну. По-братски. Принес еще два патрона от
автомата - нашел, говорит. Патроны я спрятал, а его выругал. Мал еще, -
Николай умолк, поправил на моей кровати одеяло и отошел к окну.
- Ну, хорошо, - сказал, вставая, командир, - давай-ка, выздоравливай и
закаляй организм. Ты же крепкий парень и вдруг... ангина. Буза какая-то.
Ребята ушли. На душе у меня было радостно. Хорошо, что с Анатолием и
Владимиром все окончилось благополучно. Я решил встать, чтобы пополоскать
горло раствором соды. Откинув одеяло, услышал мягкий стук об пол. Возле