"Барбара Майклз. Порванный шелк" - читать интересную книгу автора

без Патрика, который, просто проходя по комнате, заставлял все небольшие
предметы дребезжать и позвякивать. В отличие от всех ее предыдущих визитов,
в этот раз Карен впервые очутилась одна в доме.
Карен подошла к двери гостиной. Это была очень славная комната,
привлекательность которой создавалась не в ущерб комфорту. Удобные мягкие
диваны, стоящие перед камином, приглашали непринужденно присесть и
расслабиться. Книжные шкафы, расположенные у французских окон, представляли
собой не изящно подобранные и расставленные по цвету тома, а пеструю
коллекцию книг, явно читаемых и перечитываемых. Единственное, что здесь
изменилось, это цветовая гамма драпировки, ранее соответствовавшая синему
цвету веджвудского фарфора и гармонировавшая с изразцами на камине. Сейчас
же цвет сменился на нежно-розовый, подушки тоже приобрели оттенки розового и
сиреневого.
Карен вошла в комнату и остановилась у окна. Гостиная по длине
повторяла размер дома. Окна выходили в сад; сквозь полупрозрачные занавески
открывался безмятежный вид нежно-зеленой листвы и ярких цветов, освещенных
лучами солнца и смягченных прохладой бархатно-серых теней. Невозможно было
поверить, что этот сказочно-прекрасный сад находился в самом сердце
огромного города. Птицы, взмахивая крыльями, порхали с ветки на ветку,
любимые розы Рут были в полном цвету. Высокие стены, частично из кирпича и
частью из дерева, полностью скрывали заднюю часть двора, куда можно было
пройти только через дом или по узенькой тропинке вдоль стены с северной
стороны.
Тишина стояла необыкновенная. Когда атласные портьеры слегка сместились
с прежнего места, Карен вздрогнула, а затем рассмеялась. Только что
заработал кондиционер; вентиляционная решетка находилась прямо у ее локтя, и
поток прохладного воздуха ударялся о ткань.
Она никак не могла понять, отчего Рут так не хотелось оставлять ее одну
в доме. Для Карен это было привычное состояние. Джек всегда отсутствовал,
бывая на конференциях и симпозиумах и на так называемых "собраниях". Их дом
был прозаичным, современной планировки зданием, ничем не отличавшимся от
своих соседей, а кроме того, Карен вовсе не была нервной.
Не был ли причиной беспокойства Рут сам дом - очень старый, имевший
полуторавековую историю? Человеку, эмоционально подвижному, да еще
переживающему не лучшие времена своей жизни, ночью может показаться Бог
весть что, если где-нибудь скрипнет створка шкафа или ветром колыхнет
драпировку в комнате.
Если это было причиной нежелания оставлять ее одну, то это было
совершенно безосновательно.
Карен с любовью оглядела комнату. Ее охватило чувство тихой радости и
покоя. Сам дом как бы приглашал ее остаться. Такое чувство возникает, лишь
когда возвращаешься домой.
Она вышла из гостиной и прошла по холлу на кухню. Это была единственная
часть дома, в которую Рут привнесла изменения после того, как здесь
поселилась, унаследовав дом у своих старых бездетных родственников. Все
бытовые приборы и застекленные шкафы были абсолютно новые, но коричневая
напольная плитка и угловой буфет, в котором Рут держала свою коллекцию
заварочных чайников, придавали кухне уютный деревенский вид.
Карен заварила себе кофе - четвертую чашку за это утро - и села. Она
сидела без движения довольно долго, стараясь ни о чем не думать и ничего не