"Мент" - читать интересную книгу автора (Зверев Сергей Иванович)

Глава 5 ПРАКТИЧЕСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА

Дверь в кабинет .начальника 136-го отделения милиции полковника Бухвостова была приоткрыта, и Бабкин, проходивший мимо, не преминул воспользоваться ситуацией. Притормозил, воровато осмотрелся и, убедившись, что в коридоре никого нет, «слился со стенкой».

Бухвостов, видимо, разговаривал по телефону, иначе как было объяснить беспрерывный монолог, состоящий из одних «слушаюсь… вас понял… будет сделано». Затем послышался громкий стук брошенной трубки и трехэтажный мат.

Минуту спустя полковник вновь схватился за телефон. Волновался, и потому набрать нужный номер ему удалось лишь с третьей попытки. Как только на другом конце откликнулись, он заорал:

– Зиновий, ты? Бухвостов беспокоит… Слыхал?.. Да, хреновые новости разносятся быстро. В Главке что, совсем сбрендили?.. Да любой зеленый опер опытнее его!.. Он же ничего, кроме как стрелять на поражение, не умеет! Ты ничего сделать не можешь? – В этот момент голос начальника стал откровенно заискивающим. – Нет?.. Я понимаю, но ты меня тоже пойми. У нас в отделении самый низкий процент раскрываемости тяжких преступлений. Мне нужен волкодав! Да, матерый волкодав, а тут присылают какого-то…

– Леха, дай закурить! А то мои кончились! От неожиданности Бабкин вздрогнул и уронил на пол папку с делом. Дорофеев, неизвестно каким образом выросший на его пути, невинно захлопал бесцветными ресницами.

– Прости, брат, не хотел напугать…. Так у тебя есть сигареты?

Бабкин не успел ответить, он судорожно собирал рассыпавшиеся по всему коридору бумаги, когда дверь кабинета резко распахнулась и на пороге возник полковник Бухвостов, красный, как рак.

– А вы что тут делаете, други мои? – зло спросил он. – Кто сегодня принимает заявления от потерпевших?.. Разве не ты, Бабкин?

– Калина, – в один голос ответили опера, Делая вправо, в расчете покинуть опасную зону как можно скорее. Ни тот, ни другой не хотели попасть под горячую руку Бухвостову, который был неплохим мужиком, но в определенных ситуациях становился настоящим зверем. Однако далеко уйти они не успели.

– Стоять! – приказал Бухвостов и пальцем поманил их к себе. – Значит так, голуби мои, – уже спокойнее продолжил он, когда милиционеры, подталкивая друг друга, подошли ближе. – Через час к нам прибудет новый начальник уголовного розыска. Ваша задача принять его как полагается. Ясно?

– Ясно, – кивнул Бабкин и, не удержавшись, спросил:

– А откуда он?

– Откуда, откуда… Оттуда! – Бухвостов побагровел и рубанул сплеча:

– У вас что, работы мало?! Шагом марш по кабинетам. И чтобы без всяких там фокусов!

В кабинете, кроме добротного полированного стола, колченогой вешалки, нескольких стульев, стоящих в ряд у стенки, никакой мебели не было. Интерьер оживляли лишь одинокий кактус на подоконнике, стандартный сейф в углу, да персональный компьютер со всеми полагающимися ему «примочками» – монитором и принтером.

– Ну вот, это твои апартаменты. – Полковник Бухвостов протянул Андрею связку ключей. – Один от кабинета, два от сейфа. Давай осваивайся.

Открыв сейф, Корнилов обнаружил в нем стопу пухлых папок, при виде которых ему стало совсем тоскливо.

– Это что, дела? – упавшим голосом спросил он.

– Дела. Теперь уже твои, – с каким-то садистским удовлетворением подтвердил Бухвостов и снисходительно улыбнулся. – Да ты не волнуйся. Если что, ребята подстрахуют. И запомни, что главное в нашем деле – грамотные отчеты и своевременная их сдача. А то, что у тебя нет никакого опыта, не беда. Твоя задача умело организовать работу подчиненных. Ты же руководитель, вот и будешь руководить.

– Понятно… – отозвался Андрей из вежливости.

По большому счету он так ничего и не понял. До этого момента он все-таки представлял себе работу оперативников несколько иначе: стрельба, погони, хитроумные операции, ну и отчасти возня с документами. А тут, оказывается, писанины больше, чем в любой конторе!

– Ну что, ты тут осваивайся, – Бухвостов выразительно посмотрел на часы, – а мне пора. Через часок-другой пришлю тебе старшего лейтенанта Бабкина для консультаций. Он парень толковый, поможет разобраться, Когда дверь за Бухвостовым закрылась, Андрей вытащил из сейфа несколько папок и, сев за стол, принялся их изучать. Он был полон решимости разобраться со всем этим «наследством» максимум за час, но вскоре понял, что не уложится и в неделю. Его энтузиазм заметно поугас, а затем сменился полной апатией.

Голова шла кругом от справок о проведенных оперативно-розыскных мероприятиях, от отдельных поручений следователей, от шестизначных цифр, которыми было пронумеровано каждое дело. Чтобы отвлечься, он, сдвинув папки на край стола, стал рассматривать листок, вставленный под стекло. Машинально пробежался глазами по строчкам, но, увы, кроме фамилии Сомов, ничего прочитать не смог – немецким Андрей не владел. Только и понял, что это факс, присланный из Швейцарии на имя его предшественника.

«Странно, что эту бумажку не приобщили к делу, – подумал Андрей. – Как странно и то, что я, боевой офицер, сижу здесь и, как идиот, пытаюсь понять, что значит „отказные материалы“ или „регистрационная дисциплина“. Ну ничего, сейчас придет этот самый Бабкин, глядишь, дело сдвинется с мертвой точки…»

– Разрешите? – Вопрос прозвучал одновременно с деликатным стуком в дверь, так что Андрею не пришлось ничего «разрешать». Он встал, полный решимости произвести на Бабкина самое лучшее впечатление: от первой встречи многое зависит.

Парень, переступивший порог кабинета, в один миг опроверг его представления о современном блюстителе порядка: косая сажень в плечах, спортивная фигура, мужественные черты лица… Какое там! Бабкин скорее напоминал стоящую у двери вешалку с небрежно наброшенным на нее плащом. Пижонский пиджак в крупную клетку, узкие брюки, красный галстук, маленькие бегающие глазки… Встреть его Андрей где-нибудь в другом месте, к примеру, в ресторане, наверняка принял бы за карточного шулера или, того хуже, за мелкого карманного воришку.

Вдобавок ко всему Бабкин не считал нужным скрывать скептическое отношение к новому начальнику.

– Просто Леша, – по-актерски склонив голову, представился он, небрежно сел на стул и, забросив ногу за ногу, с издевкой посмотрел Андрею в глаза. – Наверное, непривычно после армии, когда младший по званию вот так…

Манеры старлея Бабкина вызвали у Андрея глухое раздражение. Однако он сдержал эмоции и в тон ответил:

– Перетерплю.

– Ну, тогда, может, и сигарета найдется? окончательно расслабился Бабкин.

– Я забыл свои в кабинете. Не бежать же.

Закурив корниловский «ЛМ», старший лейтенант кольцом выпустил изо рта дым и снисходительно произнес:

– Ну так какие у нас проблемы, майор? – Он покосился на лежащую на столе папку и сочувственно причмокнул:

– А бумаг-то выше макушки…

– Это точно, – согласился Андрей и, закрыв .папку, отложил ее в сторону. – Давай-ка лучше о деле.

– Нет, почему же? – растерялся Бабкин. – ОПД вещь нужная и даже полезная. Я этого не отрицаю. Например, подполковник Сомов на таких делах не только собаку съел, но и карьеру сделал. Еще немного – и в министерстве сидел бы… – Заметив на лице у Корнилова недоумение, он пояснил:

– Сомов это твой предшественник.

Впрочем, не о нем сейчас речь… Черт! —Бабкин озадаченно нахмурился и почесал висок, да.. О чем это мы?.. Ах да, о бумагах.

– Да в них, кроме описания места происшествия и заключения экспертов, никакой полезной информации, – решился высказать свое мнение Андрей. – Это же отписки для идиотов.

– Вообще-то Сомов называл это искусством; возразил Бабкин. —И был по-своему прав. Это как минимум пятьдесят процентов нашей работы.

Корнилов недоверчиво посмотрел на старлея.

– Еще сигарету, – потребовал тот, не докурив предыдущую даже до половины.

– Бери, – кивнул Корнилов.

– А это, чтобы потом не просить, – без тени смущения пояснил Бабкин, спрятал сигарету в нагрудный карман и сделал глубокую затяжку.

Андрей мужественно выдержал и эту паузу.

– Ну хорошо, давай о деле, – нарушил тишину Бабкин. – Короче, всучили тебе «глухаря». Что будешь делать?

– Глухаря?..

Бабкин по-старушечьи всплеснул руками.

– Кажется, приехали…

«Ну, о чем нам говорить, если ты даже не знаешь, что такое „глухарь“?» – прочел Андрей на лице старлея и начал закипать всерьез.

В кабинете воцарилась напряженная тишина.

Ситуацию спас заглянувший в дверь невысокий черноволосый парень в джинсах, черной кожаной куртке и заляпанных грязью кроссовках. На вид ему было лет двадцать пять.

– О, Миша! – радостно воскликнул Бабкин, вскакивая со стула. – Отец родной!

Ты как всегда вовремя. Знакомься, – указал он на сидящего за столом Корнилова. – Твой новый начальник майор Андрей… Э-э-э… Черт! Отчество забыл…

– Не надо усложнять, – перебил его Андрей протянув вошедшему руку. – Майор Корнилов.

Миша ответил неожиданно крепким рукопожатием:

– Лейтенант Гурвич.

– Все, кажется, я больше не нужен, – торопливо проговорил Бабкин, перемещаясь поближе к выходу. – Главное я майору уже объяснил. Ну, а дальше справитесь без меня. Ты, Миша, человек знающий. Я тебе во всем доверяю.

– Да подожди ты! – обиделся Гурвич.

– Извини, срочные дела, – бросил Бабкин и захлопнул за собой дверь.

Недовольно покачав головой, Миша Гурвич вздохнул и опустился на стул.

– Вымотался, как черт, – устало признался он. – Мамаша одна нажаловалась заму нашего шефа. Они хорошие знакомые. Нашла у сына в кармане целлофановый пакетик с белым порошком. Отнесли на экспертизу – героин. Оказалось, пацанва во дворе уже вовсю балуется этой дрянью. Пришлось вести разъяснительную работу.

Молчат. Концов так и не нашел. Ну не заводить же дело на четырнадцатилетних…

Все их будущее наперекосяк…

– Согласен, – понимающе кивнул Корнилов. Доверительный тон Гурвича немного успокоил его. – И как ты думаешь выходить из ситуации?

– Пока не знаю. Ребят припугнул. Ну а тех, кто им подбрасывает эту дрянь, будем искать… Пара мыслей есть на этот счет, пока только наметки. – Гурвич перевел взгляд на стопку папки документов. – Наверное, диковато в этой макулатуре копаться?

– Если честно, да, – искренне признался Корнилов.

– Пока освоитесь, я могу взять на себя всю бумажную работу, – предложил Миша. Андрей благодарно кивнул.

– Спасибо. Однако кое-что ты мне все-таки объяснишь. Идет?

– В меру моей компетенции…

Они засиделись до одиннадцати вечера. Миша Гурвич в отличие от Бабкина вел себя как настоящий интеллигент: ни разу не выказал раздражения, когда Корнилов чего-то не понимал, старался объяснять все просто и доходчиво, с примерами из практики.

К концу беседы Андрей знал, что преступление, которое практически невозможно раскрыть, опера называют «глухарем», освоился с оформлением оперативно-поискового дела и кое-что почерпнул о стиле работы своих подчиненных.

По ходу дела Гурвич чаще всего обращался к практике трех оперов, которые считались лучшими в отделении. К немалому удивлению Андрея, одним из них оказался Алексей, он же Леха Бабкин. Старлей брал своим напором и нестандартным, творческим подходом к делу. Будучи натурой артистичной, часто превращал процесс изобличения преступника в настоящий спектакль. Из-за излишней импульсивности иногда прокалывался, но куда чаще добивался своего.

Майор Ваня Дорофеев считался в отделении ветераном, хотя ему было не так уж и много, тридцать шесть. В отличие от многих сослуживцев он был женат и растил двух дочерей. Как и большинство крупногабаритных мужчин, опер Ваня слыл простодушным добряком, хотя все знали, что, если как следует его разозлить, запросто уложит троих, а то и пятерых. Поэтому всякий раз, когда ситуация требовала силового решения, вспоминали именно о Дорофееве. Его могли поднять с постели посреди ночи, даже если он был не вполне трезв. А выпить Ваня любил, как всякий нормальный русский мужик. Особенно почитал водку и пиво. Мог выпить много, тем не менее кулак его всегда оставался увесистым.

Капитан Саша Калина, два года назад приехавший из Минска, слыл мастером раскрутки на чистосердечное признание. Никто из его коллег не мог припомнить случая, когда попавшему в руки Калине преступнику удавалось бы отмазаться.

Иногда Калина раскручивал подозреваемого в один присест, иногда процесс затягивался на месяц. Частенько на лицах допрашиваемых отмечались синяки, но кто из оперов не грешил этим? Однако стопроцентного результата добивался только Саша. Как ему это удавалось, никто не знал. Сам же Калина не раскрывал секретов, отшучивался, утверждая, что все дело в «белорусской школе ведения допроса…».

Распрощавшись с Мишей ровно в одиннадцать, Корнилов задержался в кабинете еще на несколько минут. Ему не хотелось, чтобы лейтенант видел, как он будет засовывать в карман «Уголовный кодекс», до сего времени остававшийся для него книгой за семью печатями.