"Сергей Михайлов. Шестое чувство" - читать интересную книгу автора

вспыхнула ссора. Отпечатки пальцев на осколках разбитой бутылки укрепили
следователя в его версии: их, действительно, оставил Мокроносов. Но тот
категорически отрицал свою причастность к убийству, заявив, что покинул
Паукова, когда тот был в полном здравии и лишь слегка "поддамши". Тем не
менее следователь решил задержать Мокроносова по подозрению в убийстве, но
с тех пор следствие не продвинулось ни на шаг.
Я отложил папку в сторону. Следователь оторвался от подоконника, на
котором только что удобно сидел, и с надеждой взглянул на меня.
- Ну как?
- Есть вопрос, - ответил я. - Когда Мокроносов покинул квартиру
Паукова?
- В 13.30, там же написано. Но это с его собственных слов.
Я кивнул. Честно говоря, сыскное дело меня никогда не прельщало,
поэтому сейчас, сидя в сыром кабинете этого пухлого майора, особого рвения
к раскрытию преступления я не испытывал. Единственное, что мне хотелось -
это "прощупать" мозг Мокроносова и установить, действительно ли он виновен,
или это просто случайное стечение обстоятельств, крайне неблагоприятное для
подследственного.
Ввели Мокроносова. Это оказался щуплый, худосочный, немолодой уже
мужчина с характерным лицом хроника, измученным видом и печальными, без
тени надежды, глазами.
- Вот он, голубчик, - впился в него взглядом следователь, и я вдруг
понял, что этот добродушный с виду майор может быть жестоким.
- Зачем вызывали, гражданин начальник? - глухо спросил Мокроносов.
- Тебя привели. Вызывают оттуда, - Пронин ткнул жирным пальцем в
зарешёченное окно, - с воли.
Мне уже было ясно, что Мокроносов ни в чём не виноват, более того, он
вообще ничего не знал и не ведал, и как я ни пытался отыскать в его памяти
хотя бы тень убийцы, случайно виденного им или, может быть, слышанного -
всё было напрасно. А раз Мокроносов к делу непричастен, решил я, то убийца
мог проникнуть в квартиру Паукова только в те полчаса, когда тот оставался
один, то есть с 13.30 до 14.00. Мне вдруг пришло на ум, что теперь, когда я
убедился в невиновности сидевшего передо мной человека, на мне лежит
ответственность за его судьбу, за его полное очищение от нависшего над ним
страшного обвинения. Потому что только я знал о его невиновности, хотя и не
мог пока этого доказать. И пусть он мне глубоко несимпатичен, этот запойный
алкаш с многолетним стажем, но разве дело в моём личном отношении к нему?
Важно установить объективную истину, ибо истина выше наших симпатий и
антипатий.
- Ну как типчик? - спросил меня майор Пронин, кивая на сникшего
Мокроносова.
- Товарищ майор, - официально заявил я, вставая из-за стола и в упор
глядя на него, - пойдя вам навстречу, я согласился помочь в расследовании
этого дела, прибегнув к способу, известному одному лишь мне. Поэтому не
требуйте от меня ни фактов, ни улик, ни доказательств того, что я сейчас
скажу. Этот человек, - я кивнул на Мокроносова, - к убийству Паукова не
имеет никакого отношения.
- Вот как? - вскинул брови следователь и нахмурился. - Вы уверены?
"Зря я с ним связался, - прочёл я его мысли. - Эх, зря! Так всё
гладко шло, а теперь выкрутись попробуй".