"Сергей Михайлов. Оборотень" - читать интересную книгу автора

номерам и ждать вызова с целью дачи показаний. Мы безропотно подчинились.
Когда очередь дошла до меня, Мячиков похлопал меня по плечу, пожелал
удачи и посоветовал говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Я
покинул номер со стеснённым чувством. Опрос потенциальных свидетелей
проводился в кабинете директора, который любезно согласился предоставить
свои апартаменты под нужды уголовного розыска. Беседу вёл розовощёкий
молодой человек в очках и со стрижкой "бобриком". Он был проникнут
сознанием собственной значимости и больше всего на свете желал, как мне
казалось, сам, лично, без чьей-либо помощи, найти убийцу, а если удастся -
то и обезвредить его. Ему от силы было года двадцать три - двадцать четыре,
но гонора ему было не занимать. Пытаясь казаться суровым, он неумело хмурил
брови и отчаянно травился "Беломором", однако сквозь всю эту напускную
важность и строгость отчётливо проглядывался неплохой в общем-то и неглупый
парень, но при этом такой "зелёный", что я едва сдержал улыбку, совершенно
неуместную в данных обстоятельствах. Помимо него в кабинете находилось ещё
три человека: один в штатском, и двое - в милицейской форме.
С самого начала я решил подробно рассказать следователю всю правду о
моей ночной вылазке, не утаивая ничего и ничего не скрывая. Во-первых, мои
правдивые показания могли принести пользу следствию, а вовторых, причин
что-либо скрывать у меня не было, так как никакой вины я за собой не
чувствовал. Я выложил ему всё, расписав своё ночное похождение буквально по
минутам, опустив, однако, эпизод с ампулой: она казалась мне к делу
совершенно непричастной. От усердия и охватившего его вдруг азарта молодой
следователь нетерпеливо ёрзал в директорском кресле, то и дело протирал
очки, а когда я закончил, многозначительно переглянулся со своим коллегой в
штатском. Без сомнения, мои слова произвели на него должное впечатление.
- М-да, ваш рассказ интересен, - произнёс он, пристально глядя мне в
глаза, - но, по-моему, в нём есть некоторые неточности.
- Неточности? - удивился я.
- Да, неточности. Вы уверены, что описываемые вами события произошли
именно в три часа ночи, а не раньше и не позже?
- Абсолютно. За точность своих часов я ручаюсь. Вот, взгляните, идут
секунда в секунду, по ним можно кремлёвские ставить - и не ошибётесь.
Он сверил мои часы со своими и удовлетворённо кивнул. Но следующий
его вопрос поверг меня в совершеннейшее недоумение.
- Что вы делали в холле в столь позднее время?
- В холле? - снова удивился я. - Но я не был в холле!
- Разве? - Он подозрительно посмотрел на мои ботинки.
- Клянусь! Я дошёл лишь до середины коридора.
- Вот-вот, это-то и непонятно. Вы слышали стон, но дошли только до
середины коридора и почему-то повернули обратно, даже не поинтересовавшись
его источником. Неужели вы, гражданин Чудаков, настолько лишены
любопытства?
Я попытался вкратце описать ему те чувства, которые испытывал тогда,
в тёмном коридоре, но он, помоему, так ничего и не понял и продолжал
недоверчиво коситься на мои ботинки.
- Всё это прекрасно, гражданин Чудаков, только, знаете, чувства - это
не в моей компетенции. Давайте разберёмся в фактах. Вы утверждаете, что
слышали звук ключа, поворачивающегося в замке одной из дверей. Так?
- Так.