"Сергей Михайлов. Иное" - читать интересную книгу автора

скатился с эшафота на землю и, подгоняемый хохотом, гневными
воплями, свистом и пинками, обратился в бегство.
- Инкарнация! Хвала Богу! - неслось отовсюду.
Голан, убийца и насильник, был казнён прилюдно, всенародно, но
Господь вдохнул в него новую жизнь, вошёл в него, слился с ним в
нерасторжимое единство, стал им самим, и теперь Голан - Инкарнация
Бога в посюстороннем материальном мире, Верховный Правитель, ибо
миром правит Бог, только Бог, никто кроме Бога. Он - претендент на
престол, и место его - во Дворце Каземата.
Он спустился на землю и вошёл в толпу. Толстуны визжали, брызгали
слюной и изливали на Голана верноподданнические чувства, а круглые,
туго накачанные животы их мерно колыхались в сумеречном вечернем
свете, подпрыгивали, словно мячи, с глухими ударами бились друг о
друга, деформировались, мялись, скрипели. Голан с ненавистью взирал
на их мерзкие лоснящиеся рожи, ещё минуту назад обрёкшие его на
позорную смерть, а теперь готовые восхвалять Творца за ниспослание
им Своей Инкарнации в его, Голана, образе.
- Свиньи, - прошипел претендент с омерзением. - Грязные, вонючие
свиньи.
Прямо перед ним приплясывал, захлёбываясь от восторга, толстый,
обрюзгший тип с заплаткой на брюхе и жрал Голана лезущим из орбиты
единственным глазом.
- Вот ты! - Голан ткнул в него пальцем. - Повторяй: я - грязная
свинья, пёс шелудивый, презренный раб. Ну!
Толстун, на которого пал выбор Верховного Правителя, осклабился,
взвыл от восторга, завибрировал всем своим тучным телом и с
готовностью повторил, потом повторил ещё раз, потом ещё, ещё и
ещё...
- Хватит! - рявкнул Голан и резким движением вонзил толстый
длинный ноготь мизинца в его тугое брюхо. Тот испуганно затрепетал,
заморгал, забулькал, стал неуклюже оседать, а из отверстия в брюхе
тонкой струйкой, со свистом, окутывая стоявших рядом существ
полупрозрачным белесым облачком, стал вырываться аммиак, унося с
собой жизнь, тепло и пустоту. Тело обмякло, бесформенной оболочкой
осело на пыльную землю и тут же было затоптано десятками ног.
Новый взрыв верноподданнического восторга исторгся из сотен лужёных
глоток и потряс материальный мир. Верховный Правитель имел право
карать или миловать своих вассалов, не испрашивая на то ничьей
санкции.
- Хвала Верховному Правителю! Война! Святая война! Изъяви волю! О,
Инкарнация!
По законам материального мира, подвластного Господу, или Верховному
Правителю, восходящая на престол Инкарнация должна объявить войну -
всё равно кому. Таков порядок. Достаточно указующего перста, чтобы
изъявить монаршую волю и направить толпы покорных вассалов на смерть
и победу. Голан знал это. Длинный указательный палец его средней
руки взметнулся вверх, и Голан на мгновение замер, стоя у подножия
эшафота - того самого эшафота, где его, Голана, только что казнили.
Мстительная усмешка искривила его фиолетовые губы, обнажив
нестройный ряд редких гнилых зубов.