"Николай Григорьевич Михайловский. Рассказы о советских флотоводцах " - читать интересную книгу автора

борт.
Говоркова так и подмывало пустить крепкое словцо, и если бы не
командующий... Но Душенов, к удивлению, даже не повысил голоса.
- Эх вы, моряки! Чтобы потерять якорь?.. Сказал и повернулся к трапу.
Потом, на разборе похода, Говорков оправдывался:
- Якорь был втянут в клюз... По всем правилам... Душенов с досадой
перебил:
- Брюки вы тоже на ягодицы натягиваете по всем правилам, однако, не
подпоясавшись ремнем, на улицу не выходите.
Вернувшись на корабль, Говорков устроил боцманской команде "жаркую
баню". И хотя на миноносце несколько дней проверялись все крепления, корабль
мыли и драили, как бляшку на поясе, а команда ходила по струнке, Говорков
долго не мог успокоиться...
С тех пор прошло много месяцев, а воспоминание о том, как стоял он
перед командующим бесштанным мальчишкой, не забывалось. А сам Душенов,
казалось, забыл. Ни разу не напомнил. К Говоркову относился ровно,
благожелательно и этим еще больше вводил командира эсминца в заблуждение.
Теперь выяснилось: не забыл. И стало ясно: этот долго помнит...
Душенов поднял меховой воротник, сунул рукавицы за борт кожанки и потер
замерзшие руки. Говорков управлял кораблем и вместе с тем следил за каждым
движением Душенова, думая о том, что это счастье служить под началом такого
спокойного и требовательно-справедливого командующего и общаться с ним не в
кабинете, а в самой гуще жизни - в море, на корабле, где выявляются истинные
качества моряка...
- Ну-ка, Юрий, дай бинокль, - сказал Душенов сыну.
Сквозь линзы он увидел неровный скалистый рельеф пустынного и
безлюдного берега. Давно ли флотилия ютилась у мурманских причалов, под
крылом рыбаков и торгового флота, а вот - оторвались же, вышли в Полярное,
навстречу морю. А ему, Душенову, уже тесно. Чувствует, что одного Полярного
мало для растущего флота. Нужна открытая глубоководная гавань. Ваенга! Лучше
не найдешь. А Полярное останется за подводными лодками.
Он шел в Ваенгу, чтобы увидеть ее не карандашным наброском на карте, а
живой землей со своим пульсом и дыханием.
Больше всего Душенов любил такие поездки. Не парады, хотя он их тоже
признавал, не учения, хотя без них не обходилось, а вот эти поездки в новые,
неосвоенные места, первую встречу с природой, которую предстоит заставить
служить Родине. И корабли он любил особенно за то, что они помогали покорять
стихию.
Нелегкая доля командующего: почти круглые сутки в неукротимом потоке
дел и забот. Они начинались почти с рассвета и не кончались даже во сне.
Ночью, вернувшись домой, сидя с Лелей за ужином, расспрашивал о Юрке. Потом
вдруг о чем-то вспоминал, отодвигал тарелку в сторону, брался за телефонную
трубку и кому-то звонил, что-то узнавал, давал какие-то поручения... Но в
нем жил и романтик. Он просыпался в Душенове чаще всего тогда, когда он
сталкивался с природой.
И сейчас, глядя в бинокль на таинственную Ваенгу, он мечтал о том, как
встанет на лыжи и обойдет весь этот район. И, как всегда, будет чувствовать
себя первооткрывателем. Он сунул бинокль Юрке в руки и нахлобучил ему на лоб
шапку, засмеялся.
Катер доставил их к берегу и долго маневрировал в поисках места, куда