"Владимир Михайлов. Тогда придите, и рассудим ("Капитан Ульдемир", книга вторая)" - читать интересную книгу автора

красоты представляла она, хотя красивой была несомненно. И потому еще,
конечно, что дистанцию, разделявшую их на корабле, ни он, ни она сокращать
были не вправе.
Так он думал. И думал еще и тогда, когда вдруг внезапно понял, что без
нее - не может. Это обрушилось на него словно из засады, так что он лишь
зубами скрипнул - из злости на самого себя, на бессилие, на невозможность
приказать себе самому: "Отставить!"
Потом случилось то, что случилось.
И теперь, войдя в салон и оглядев каждого по очереди, он, стараясь не
спешить, добрался взглядом и до того места, где следовало быть ей.
Это было как обнаженный провод. Словно у него вдруг посыпались искры из
глаз. Ее не было.
Ульдемир почувствовал, как охватил его ужас. Небывалое для него
состояние.
Она не сочла нужным прийти. Не хотела видеть его. Избегала. То, что
было, - ошибка. Причуда. Насмешка. Пустяк.
Зачем тогда жить?
Мир почернел. В душе сделалось зябко. Холодно. Морозно. Вместо той
радости, что наполняла ее только что, - мороз.
Всего на несколько мгновений. Но этого хватило...
Капитан забыл, что женщинам свойственно опаздывать. А уж богиням - тем
более.
Но тут она вошла наконец. И он посмотрел на нее, чтобы сразу все
понять.
Люди что-то весело говорили друг другу. Уве разливал по бокалам
пенящийся сок. А они смотрели друг на друга. Секунду. Вторую.
Потом взгляд ее словно ушел куда-то. То ли в сторону от капитана, то ли
- сквозь него.
Лицо женщины странно напряглось.
Ульдемир оглянулся; нет, позади него никто не стоял, да и некому было:
все на глазах. А ведь именно таким было ее выражение, словно кто-то
подкрался к тебе сзади, размахнулся - ножом или камнем, - и она увидела
это и хочет крикнуть и взмахнуть рукой - и не может: сковали оцепенение и
страх.
Он нерешительно улыбнулся, не понимая, что же ему сейчас: то ли
окликнуть ее, то ли обидеться?
Он не успел ни того, ни другого. Уве-Йорген раздавал бокалы, другие
люди брали их со стола сами. Астролида вдруг снова увидела Ульдемира: он
явственно ощутил прикосновение ее взгляда. И хотел было улыбнуться: уголки
рта поползли в стороны.
- Ульдемир! - сказала она громко. Именно "Ульдемир", а не "капитан", и
все вдруг умолкли и повернули головы к ней - так напряженно и сильно
прозвучал ее голос. - Не бойся! Все будет хорошо!
Ни удивиться, ни рассердиться, ни ответить больше не осталось времени.
Потому что чем-то неопределимым в своем существе капитан вдруг
почувствовал, понял, постиг: плохо. Очень плохо. Ох, как же плохо,
страшно, невыносимо, небывало...


Вообще стараются корабли зря не перетяжелять. Но обойтись без тяжелых