"Владимир Михайлов. Люди и корабли" - читать интересную книгу автора

ленькая и смущенная, будет жаться в угол и недоуменно погля-
дывать на поросшие махровым инеем колонны криогенов или на
бокастые сундуки катапультного устройства. Это было действи-
тельно смешно, и он еще весело кашлял, входя в библиотеку.
Так он смеялся. А что? Все равно никто не слышит.
Здесь было удобно, уютно - как на Земле. Стояли глубокие
кресла, несколько кресел, а он, Валгус, один. Пришлось по
очереди посидеть в каждом кресле - ни одному не обидно.
Просто странно, как бывает нечего делать перед началом
эксперимента. Наибездельнейшее время во всем рейсе... Взгляд
Валгуса скользнул по записям в гнездах, занимавших перебор-
ку. В них была собрана, как говорится, вся мудрость мира. Ну
не вся, конечно... Но для Одиссея вполне достаточно. Удобная
библиотека, доступная и человеку, и решающему устройству на
криогенах, устройству по имени Одиссей.
Вот это мы и используем. Увеличим нагрузку на Одиссея.
Зачем? Да просто так. Для работы фундаментальная память
Одиссею в этом рейсе не нужна. Она - на случай, если уст-
ройству придется решать специальные задачи. Как это было,
например... Ну, что было, то было. Просто с Одиссеем будет
приятнее разговаривать. Он чуть больше начнет смахивать на
человека. И нет никого, кто запретил бы Валгусу делать это.
А уж кто-нибудь обязательно запретил бы. Подключать фунда-
ментальную память без необходимости не рекомендуется. И дело
не в увеличении нагрузки. Дело в том, что хотя машину конс-
труировали и изготовляли люди и люди же заложили в нее опре-
деленные свойства, но иногда с этими устройствами бывает
так: наряду с десятью известными, наперед заданными свойс-
твами ты, сам того не зная, закладываешь в него одиннадца-
тое, неизвестное, непредусмотренное, а потом сам же удивля-
ешься, почему машина поступает так, а не иначе.
Впрочем, к фундаментальной памяти это не относится. Так
что включим ее, не мудрствуя лукаво...
Валгус повернул переключатель, присоединявший всю память
библиотеки к контактам Одиссея. Пусть теперь просвещается в
области литературы, пусть занимается человековедением. Кста-
ти, это не отнимет у него много времени.
Валгус уселся в последнее кресло, подле экрана. На нем
были все те же звезды в трехмерном пространстве. Привычный
пейзаж. Сфера неподвижных звезд, как выражались древние.
Звезды и в самом деле оставались неподвижными, хотя скорость
"Одиссея" была не так уж мала... Неподвижны.
Валгус вдруг собрался в комок, даже поджал ноги.
Звезды были неподвижны - за исключением одной. Она двига-
лась. И быстро. Перемещалась на фоне остальных. Становилась
ярче. Что такое?
Он проделал все, что полагалось, стараясь убедиться, что
не спит. А звезда двигалась. Светящееся тело. Но тут не сол-
нечная система, где любой булыжник в пространстве может
блистать, отражая лучи Подателя Жизни. Нет, здесь уж если