"Сергей Владимирович Михалков. Балалайкин и К- (Пьеса в двух актах)" - читать интересную книгу автора

Рассказчик приложил руку к сердцу, хотел ответить, что
ничего не хочется, но Иван Тимофеевич жестом остановил
его.

Право, иной раз думаешь-думаешь: ну чего? И то переберешь, и другое
припомнишь - все у нас есть? Ну, вы - умные люди! Так ли я говорю?
Рассказчик. Как перед богом, так и...
Иван Тимофеевич (снова его останавливает). Хорошо. А начальство между
тем беспокоится. Туда-сюда - везде мерзость! Даже тайные советники и те
нынче под сумнением состоят.
Глумов. Ай-яй-яй...
Иван Тимофеевич (вдруг). Ах и хитрые же вы, господа! Право, хитрые!
(Улыбнулся и погрозил пальцем.) Наняли квартирку, сидят по углам, ни сами в
гости не ходят, ни к себе не принимают - и думают, что так-таки никто их и
не отгадает! Ах-ах-ах!

Все немножко похихикали.

Глумов. Но мы надеемся, что последние наши усилия будут приняты
начальством во внимание...
Рассказчик... И хотя до некоторой степени послужат искуплением тех
заблуждений, в которые мы могли быть вовлечены отчасти по неразумению...
Глумов. А отчасти и вследствие дурных примеров.
Иван Тимофеевич (не отвечая, после паузы). Заболтался я с вами, друзья!
Прощайте.
Рассказчик. Иван Тимофеевич! Куда же так скоро? А винца?
Иван Тимофеевич. Винца - это после, на свободе когда-нибудь! Вот от
водки и сию минуту не откажусь!
Глумов. Чем закусить желаете?
Иван Тимофеевич. Кусок черного хлеба с солью - больше ничего.

Рассказчик и Глумов бегом бросились за угощением,
выносят поднос с водкой и закуской. Иван Тимофеевич
опрокинул в рот рюмку водки, понюхал корочку хлеба,
крякнул. Приятели в умилении наблюдают над действиями
дорогого гостя.

Благодарствую. (Поднялся, собираясь уходить.) Да! Чуть было не забыл! Шел
мимо, дай, думаю, зайду проведаю, домой к себе в квартал на чашку чая
приглашу. Так что милости просим завтра ко мне пожаловать. Танцы, музыка и
все такое прочее...
Глумов. Сочтем за великую честь.
Иван Тимофеевич. Будем рады! Прощайте! (Кивнул Кшепшицюльскому.)
Проводи! (Уходит, за ним Кшепшицюльский.)

Глумов и Рассказчик в оцепенении смотрят друг на друга.

Глумов. Вот это да...
Рассказчик. Что делать-то, Глумов?