"Вадим Михальчук. Глория ("Черная пустошь" #1) " - читать интересную книгу автора

летел, иногда задевая ногами почву. Ветер развевал полы моей рубахи, как
крылья.
Казалось, не прошло и секунды, как я стоял перед толстяком навытяжку.
Он внимательно разглядел меня, не задыхаюсь ли я. Нет, я не задыхался и я
видел, как Артур улыбается, глядя на меня, а Чарли, нет вы только подумайте,
сам невозмутимый Чарли, смотрит на меня и в его взгляде скользит радость за
меня.
Кто вообще не проявил никаких эмоций, так это дон Чезаре. Он ещё раз
как следует пыхнул свой сигарой и посмотрел на Артура.
- А был червяк червяком, - удовлетворенно сказал Артур.
Я ухмыльнулся.
Толстяк перевел взгляд на меня.
- Город знаешь? - в его глазах, скользила уверенность, что я не то,
чтобы полный недоносок, а так, дебил.
- Знаю, - ответил я, глядя ему прямо в глаза.
- Знаешь, значит? - сказал он, растягивая свои толстые резиновые губы.
- Знаю.
- Как попасть на Мейфлауэр? - быстро спросил он.
- Северную или южную? - так же быстро спросил я.
В его глазах мелькнуло что-то похожее на костяшку на счётах - щёлк - в
мою пользу.
- Южную.
- Через Старый Форт, Грешем-бульвар, вверх по Лесной три квартала и
направо.
Щелк.
- Так, - он потер подбородок, - а в контору "Фабер и Фабер"?
- По Калифор-стрит налево, прямо по Селазар-авеню и направо по
Вивендейл.
- А через Мейдок не ближе? - хитро прищуривает он свои заплывшие
глазки.
Старый лис захотел меня одурачить, сам ведь прекрасно знает, что Мейдок
отгорожен старой крепостной стеной метра в три высотой.
- Ближе, если у вас заимелись крылья, - брякаю я.
Скорость моего языка значительно опережает мою мыследеятельность, как
сказал Чарли однажды. Видно, и он об этом помнит: с его стороны я ощущаю
увесистый пинок в спину.
Толстяк хитро смотрит на меня и я понимаю две вещи: он не сердится на
меня и что он не такой уж медлительный.
Артур делает мне страшное лицо и я говорю:
- Прошу прощения, дон Чезаре.
Дон задумчиво жует сигару, а затем поворачивается к Артуру:
- На язык он быстрый, посмотрим, какой он быстрый на деле.
Он поворачивается ко мне:
- Значит, я беру тебя, сынок. Соображаешь ты быстро, так что посмотрим.
"Посмотрим", я вижу, самое любимое слово здесь, во Фритауне.
- Жалованье сдельно, три дня на работе, четвертый выходной. Опоздал на
пять минут - удерживаю из жалованья, опоздал на полчаса - можешь не
приходить вообще. Двадцать пять процентов чаевых - мне. Завтра, в семь, чтоб
был здесь, как штык. Всё, - весомо завершает он и к нему подбегает весь
запыхавшийся, покрытый пылью, гонец в белой рубахе с тёмными пятнами пота на