"Владимир Михановский. Стена (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

Кое-как Грено удалось водворить Румо обратно в полость манипулятора.
Когда Румо пришел в себя, он долго не хотел или не мог разговаривать, и
в его больших глазах застыли слезы бессилия и ярости.
- Нет, я никогда не научусь ходить! - с отчаянием произнес он.
- Такие вещи не делаются сразу, - сказал Грено.
- Я не знал, что это так трудно.
- Мне будет труднее, малыш. Но я верю, что у нас получится. - Грено
понизил голос и добавил: - Только бы никто не узнал. А теперь ступай на свой
квадрат.
- Значит, до завтра?
- До завтра.
Грено смотрел на дорогу, пока не заслезились глаза. Машина, везущая
Румо, казалось, скользила по земле - столь тонкой была воздушная подушка.
Манипулятор мчался по прямой, как луч, дороге. Капля превратилась в точку,
наконец и точка растаяла. А Грено все смотрел, смотрел...

Дешифратор запнулся, разбирая чужие символы. Стояла глубокая ночь.
Звезды заглядывали в линга-центр сквозь купол, будто только мы двое
интересовали их во всем безмолвном мире. Профиль Лены четко вырисовывался на
фоне панелей, по которым скользили световые стрелки. Наверно, под влиянием
странного рассказа мне в лице любимой почудилось что-то незнакомое.
Шли дни. Осень сменилась зимой. Выпал первый снег. Девственной пеленой
скрыл он все изъяны стынущей почвы, сто раз истощенной и вновь искусственно
подкармливаемой. Морозоустойчивым сортам пшеницы мороз был нипочем - они
продолжали зреть, и хранилища не пустели.
Каждую свободную минуту Румо уделял теперь одному - тренировкам,
которым предавался с фанатической настойчивостью. Правда, он не рисковал
покидать манипулятор в присутствии своих белковых - любой из них мог бы
донести сборщику на Румо, и нарушение главного запрета дорого бы обошлось
молодому землецу. Румо старался массировать ноги, не выходя из машины; он
щипал их, едва не плача, - не от боли, а оттого, что ее не было...
Чуть ли не каждое утро, кое-как справившись со своими нехитрыми
обязанностями, Румо спешил к Грено. Здесь, под защитой старых, непрозрачных
стен чудом сохранившегося древнего хранилища, оба, и старик и юноша,
чувствовали себя в относительной безопасности. И они снова и снова пытались
восстановить атрофировавшиеся в течение долгих столетий мышцы.
Так муравей, посаженный в банку, изо всех сил стремится вырваться
наружу. Он ползет по вертикальной стенке, срывается, падает, но снова и
снова идет на штурм. И наконец, после сотой попытки, муравей находит ту
единственную траекторию, по которой оказывается возможным доползти до края
банки и перевалить через нее...
Ноги двух землецов, как и всех остальных, представляли собой жалкие
рудименты, ненужные придатки, давным-давно позабывшие, что такое
самостоятельное движение, что такое упругий шаг, несущий тело.
Но два землеца были упорны, как муравьи.
И наступил день торжества.
- Первый шаг! - радостно произнес Румо.
Он только что шагнул от оконной фрамуги к стеллажу, на котором
хранились запасные блоки для белковых. Шагнул - и тут же схватился за
поручень. Шагнул зато сам, без помощи манипулятора, который сиротливо