"Геннадий Михасенко. Неугомонные бездельники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

программу. Мне стало досадно немного, оттого что концерт не срывается
из-за нас, наоборот, вон какую афишу намалевали. Значит, есть мы или нет -
безразлично, грош нам цена. Красиво!.. И еще я заметил, что среди номеров
нет Томкиного. Все есть: Мирка, Нинка, Люська, Нинка даже дважды, а Томки
нет. Что за фокус? Неужели она ничего не умеет?.. Я попробовал припомнить
и уловить проблески какого-нибудь Томкиного увлечения, которое бы
проскакивало в наших играх, но не смог. Она мне все представлялась
хихикающей да закрывающей лицо руками. Играем "Из круга вышибало" - и то:
увидит, что в нее целятся, все: захихикает, заслонится ладонями - ее,
понятно, выбивают, ее выбивает даже мяч, катящийся по земле. Мирка с
Нинкой увертывались от ударов не хуже любого мальчишки, прыгали - ноги
выше головы, только Мирка со смехом переносила все игровые невзгоды, а
Нинка то и дело вопила, что ей больно, что ей не по тому месту ударили и
что надо иметь совесть. Менее живая Люська была зато серьезна и
сосредоточенна - шиш ее просто так взять. А у Томки - ни хитрости, ни
изворотливости. Если бы я не выручал ее галками, она бы, как бабушка, и
сидела на крыльце. Да и в прятки я ее спасал...
Друзья уже нахрумкивали. Мне сунули мою долю лимонада в бутылке, я с
кряком выпил и метнул бутылку к сараю. Она попала в низ стены и...
воткнулась в нее горлышком, как нож в масло.
- Э! - прошептал я пораженно. - Смотрите!.. Бутылка воткнулась! Вон
она...
Первым у стены очутился Юрка. Он выдернул бутылку, осмотрел стену и
вдруг начал легко и бесшумно отделять от нее кусок за куском - доски
оказались насквозь прогнившими. Когда образовалась приличная дыра, Юрка
напролом сунул туда свою отчаянную голову и замер на четвереньках, как тот
древний человек на рисунке из географии, который достиг конца света и
выглянул за небесный свод.
Мы околдованно сидели вокруг.
Он долго не шевелился, мы уже заволновались, но тут Юрка выдернул
голову и, вскинув руки, восторженно прохрипел:
- Вы! Это же склад!.. У-у, сколько там всего!..
- Ну-ка! - Я оттолкнул его и тоже - ширк! - в дыру.
Меня обдало холодом и мазутным запахом. Запыленная фрамуга едва
пропускала свет, и это сгущало складское богатство. Там и тут истуканами
чернели бочки и ящики, прогибались перегруженные стеллажи, дырчато
пузырились на стенах какие-то панцири. И еще что-то стояло, висело,
лежало... Я не успел разобраться - меня вытянули, и в дыру нырнул Борька.
Потом Славка.
Генка же, весь подобравшись, косился на отверстие, как на змеиную
нору, а когда Юрка принялся деловито расширять ее, горячо и прерывисто
дыша, крикнул вдруг:
- Ты что?
- Чш-ш!.. Не крякать...
- Да вы сдурели!.. А вдруг кто придет?
- Будь спок!.. Три года не приходили, а тут придут?.. В этих ящиках -
шарикоподшипники, чтоб мне! По самокату обеспечено! - подогревал нас Юрка,
понимая, что если все мы восстанем, то его затея провалится.
Но Генка не сдавался. Поднимая над бурьяном голову, оглядываясь и
прислушиваясь, как камышовая птица, он шептал: