"Геннадий Михасенко. Неугомонные бездельники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Мама с отцом ушли к тете Шуре-парикмахерше смотреть по телевизору
какой-то балет. Своего телевизора у нас не было. Родители считали, что он,
как змеиный яд, полезен только в микроскопических дозах, а в больших -
убивает. И хоть я ручался, что меня не убьет никакая доза, даже лошадиная,
они держались своей теории.
- Эй, Вовка!.. Гусь! - раздалось под окном, и по стеклу градом
прозвенели щелчки. - На выход!
Это была Мирка.
Намаявшись за день с двумя своими горластыми братцами, вечером она
вырывалась из дома и вихрем облетала двор, будоража и тормоша всю нашу
братию, которой только этого и надо было.
Я выскочил - Мирка уже неслась прочь, к другим окнам и другим дверям.
На бегу она обернулась, погрозила мне сперва, а потом поманила и - дальше.
Молодчина! Из девчачьего полка я больше всех уважал Мирку, уважал как
мальчишку, конечно, а не в другом смысле. В другом смысле мне хотелось
скорее увидеть Томку. Я ее не видел со вчерашнего утра, когда она парусом
проплыла по двору... А почему Мирка погрозила - ясно, потому что от
концерта отмахнулись, хотя она могла и просто так погрозить. Нашему брату
грозят все, кому не лень. Тут важно самому знать, есть за что или нет.
Нет - хохотни и ответь тем же, есть - замри и не чирикай... Хорошо хоть из
склада ничего не стянули, а то бы чуть где кулак - дрожи, что пронюхали.
Значит, мы не такой уж пропащий народ, как судачат о нас некоторые
кумушки.
Бодрый и радостный, я замкнул дверь, спрятал ключ в боковую трещину
нашего кирпичного крыльца и метнулся к Славкиному, чуть наискосок. Славку
Мирка почему-то никогда не вызывала, хотя и было сподручно.
Не застав никого ни в кухне, ни в гостиной Афониных, я на цыпочках
прокрался в Славкину комнату и вижу - сидит наш Славчина за столом и
что-то пишет. Я вытянул шею.
"Его дядя, безрукий еще с первой войны", - с трудом и с удивлением
разбирал я Славкины каракули. Что он тут плетет, ведь у него же
красивейший почерк!.. И вдруг я понял, что Славка пишет левой рукой!
- Что это? - спросил я.
Славка нервно перевернул лист и оглянулся.
- А-а, Гусь.
- Что это за писанина?
- Где?
- Да вон, которую ты перевернул.
- А, эта. - Славка опять перевернул лист и заскрипел стулом. - Это я
тренируюсь.
- Левой-то?
- Да. - Он перестал мяться и спокойно пояснил: - Я теперь каждый день
по пятнадцать минут пишу левой рукой.
- Зачем?
- Надо... Вот послушай. - Славка придвинул лежавшую сбоку открытую
книгу и, мягко постукивая зубами, прочитал: - "Его дядя, безрукий еще с
первой войны, часто сетовал на то, что в юности не научился владеть левой
рукой так же, как правой - не испытывал бы он теперь неудобств и не злился
бы попусту..." - Славка отложил книгу и с важностью посмотрел на меня, ну,
мол, как, съел?