"Геннадий Михасенко. Милый Эп " - читать интересную книгу автора

банку, и не будь записки, я бы даже извинился перед Мишкой, но теперь
всякое извинение превращалось в трусливый пас.
Поторапливая замешкавшихся, в класс протиснулась тучная и
медлительно-строгая Анна Михайловна, завуч, с неизменным двухцветным
карандашом в руке.
- Ребята, - сказала она, перекрывая шум, - Светланы Петровны не будет.
С сегодняшнего дня она вынуждена уйти в отпуск. - Какая-то дура сзади
хихикнула, и Анна Михайловна постучала карандашом по столу. - Девочки,
ничего тут смешного нет! Вы будущие матери и должны понимать. - Тут фыркнул
кто-то из пацанов. - И для вас тут нет ничего смешного, будущие отцы!..
Нового учителя мы нашли, но предупредить не успели, поэтому в расписании
небольшая перестановка. Сейчас будет черчение вместо английского, а завтра
наоборот, будет английский вместо черчения. Ясно? Чш-ш, знаю, что альбомов
нет - на листочках! Пожалуйста, Евгения Ивановна! - сказала завуч, увидев
входящую чертежницу.
Сухонькая Евгения Ивановна, не отпуская дверной ручки, поглядела на
потолок: у нее за один сеанс выработался условный рефлекс. Убедившись, что
плафоны не качаются, она, с большими деревянными треугольниками,
транспортиром и линейкой радостно кивая нам, живо просеменила к столу.


Глава шестая

Из школы Зеф выскочил раньше меня, чтобы, наверное, взять инициативу в
свои руки, поэтому выходил я на крыльцо с полной уверенностью, что он или
скажет сейчас "пойдем" и кивнет влево, или трахнет чем-нибудь по голове без
всяких кивков. На драку я настроился. Я рассчитал, что для начала защищусь
папкой, потом ударю ногой, благо ноги у меня длинные, а потом как повезет.
Но драться буду ожесточенно!..
На крыльце Зефа не оказалось. Мы с Авгой, который следовал за мной,
как секундант, сбегали за левое крыло школы - не было мишки и за воротами.
- Смылся, кажись, - предположил Шулин.
- Да?
- Кажись струхнул.
- Ты думаешь?
Мне казалось, что такое серьезно-опасное дело не может кончиться
ничем. Скорее всего Зеф придумал особую тактику, расхолаживающую, чтобы
налететь, когда мы успокоимся, поэтому я был напряжен и сосредоточен, да и
Авга тоже. Лишь после переулка, на людной улице, Шулин усмехнулся:
- Ну, точно, трухнул!
- Да? - опять спросил я, но уже с облегчением - на людях обычно не
дерутся, а если и сцепимся, то народ не даст убить или покалечить. - А чего
бы ему трухать?
- Не знаю. Может моей приписки. Я ведь ему написал, чтобы он напарника
подыскивал: будем, мол, двое надвое драться. А он подходит на перемене и
говорит: может, вообще капелла на капеллу сойдемся, так давай, говорит,
зови свою Черемшанку, а я своих позову. Я говорю: давай, только я без
Черемшанки обойдусь, у меня ближе есть, в Гусином Логу. Вот он, видно, и
трухнул, коридорный храбрец!
- А у тебя что, правда там кто есть? - спросил я испуганно-восхищенно,