"Геннадий Михасенко. Милый Эп " - читать интересную книгу автора

сложно и перепутано! Но как там ни мудри, а уж от явных глупостей надо
открещиваться! Например, от внешней вражды с Зефом. Внутренне расходимся, и
хватит. Иногда сам с собой расходишься, так не лупить же себя!
Я встал, подумал, как начать разговор, и набрал номер. Зеф отозвался
мигом.
- А-а, ты-ы! - протянул он.
- Слушай, Зеф, ты чего сбежал?
- Откуда?
- Откуда! Затеял драку, а сам утек!
- Может, я по расписанию дерусь! - заиграл Зеф. - Может у меня очередь
на драку! Или ты спешишь?
- Я не спешу! Я предлагаю мир.
- Мир! - удивился и даже несколько растерялся Мишка. - Так мы же еще
не воевали.
- Вот и не надо, а то будет поздно.
- Ха! - воскликнул Мишка. - Я ему - шуточки, а он мне - по сопатке, и
квиты? Математик нашелся!
- Ты мне этой шуточкой в душу плюнул! А мне, может, легче по морде
получить, чем в душу!
- Шустряк! - вяло крякнул Мишка. - А может, сначала только перемирие
для раздумий, а?
- Ну, перемирие.
- Ладно, Эп, я тоже не любитель мордобоя. С тебя за это две задачки по
физике.
- Я еще не решил.
- Решай и звони.
- О'кэй!
- Да, Забор тебя что-то разыскивал, - вспомнил Зеф. - Дважды был у
меня, звонил тебе, но... Сердитый. По-моему, чехвостить собирается.
У Забровских телефона не было. Звонить же он любил, звонил много и все
из автоматов и всегда ходил, бренькая запасом двушек в кармане.
Позвонит еще, если крайне нужно!
А с Зефом - блеск! Нет у меня больше врагов! И нет огорчений! Правда,
с отцом!.. Но и это утрясется. Раз он уверен, что не виноват, значит,
утрясется. Разговор о школе отложу до экзаменов, там найду что сказать!
Мебиус угодливо, как бравый солдат Швейк, улыбался мне. Славный он
тип, мой робот, бестолковый, ничегошеньки, кроме телефонных звонков, не
чувствует. Не чувствует, например, что за его спиной на подоконнике,
разъершив чешуйки, лежат одиннадцать сосновых шишек, которыми Валя кидала в
меня. Одиннадцать, как комсомольцев в нашем классе. Если каждому дать по
шишке, будет одиннадцать счастливых комсомольцев!
Еще одно заветное число!
Я любил числа, и они сами роем слетались ко мне, как рифмы к Пушкину.
Числа - это целый народец, со своими порядками и законами, со своим
равенством и неравенством. Семьями и по одиночке, сходясь и расходясь,
живут они то в скобках, то под корнями, то на мансардах числителей, то в
подвалах знаменателей. Их возводят в степени и сокращают. И говорят они на
своем языке. Но главное, что ни число, то личность, с характером! Есть
среди них заносчивые гордецы, как Мишка Зеф, которые делятся только на себя
и которых зря называют простыми, а есть настоящие простаки, вроде Авги