"Геннадий Михасенко. Милый Эп " - читать интересную книгу автора

вот Моцарта на ней не было. Была "Шотландская застольная" Бетховена,
которой я дразнил Нэлку Ведьманову, да три оперных увертюры, записанные по
маминой просьбе, остальное - эстрада. Я поставил Тома Джонса, своего
любимца. Пятерку отдал за перезапись. Том Джонс тут и пел, и говорил, и
смеялся - блеск! Вот у кого английский!
Васька в такт задергал локтем и вдруг спросил:
- А это что? - Он взял с подоконника шишку и понюхал. - Настоящая!..
Ты что, Эп, правда был в лесу?
- Правда.
- Один?
- Не один.
- Молчу... Из нашего класса?
- Нет.
- Из нашей школы?
- Нет, - улыбаясь отвечал я: мне была приятна и Васькина догадливость,
и его сдержанная попытка кое-что узнать, и мое таинственное отнекивание.
- Хм, тихоня!.. Надо срочно агитнуть Садовкину в лес... Да, с тебя
полтинник, пока не забыл!
Я вынул из-под "Трех мушкетеров" железный рубль.
- Держи.
- Сдачи нет.
- И не надо. За меня и за Шулина.
- Ах да, Шулин же еще!.. С Шулина и началась эта каша. И за это ему
спасибо. - Забор сел в кресло и на миг призадумался. - Конечно, в идеале мы
все должны дружить, и мы подружимся. Но это слишком простая дружба, Эп,
стадная, что ли, не знаю, как ее назвать. Дружба в первой степени - назовем
так. А мне этого мало. Мне нужно покрупнее и поглубже - дружба в квадрате
или в третьей степени! Понимаешь?
- Понимаю.
- И тут я разборчив, не каждого возведу в квадрат.
- Я тоже.
- Ну и вот!
- А Шулин у меня в квадрате!
- А у меня нет. У меня в квадрате ты!
- А геометрия говорит, что если две фигуры порознь равны третьей, то
они равны и между собой!
- То геометрия!
- Нет, Авга - во парень! - заверил я и хотел было перечислить все, что
мне в нем нравится, на решил, что незачем живого Шулина подменять
скелетом. - А Садовкина у тебя в какой степени? - круто спросил я.
- В энной! - живо ответил Васька. Минуту помолчал и спросил: - Ну, Эп,
где там задачки?
И стал переписывать.
Том Джонс запел "Лайлу", и я сразу ото всего отключился. После той
встречи с двумя девчонками в заснеженном сквере и особенно сейчас, после
знакомства с Валей, песня эта сделалась для меня символом чего-то неясно
желанного и до боли необходимого.


Глава девятая