"Геннадий Михасенко. Милый Эп " - читать интересную книгу автора - Ну уж?
- А вдруг? - Тогда не знаю... Тогда пусть сам Забор скажет. А что мы еще можем сделать? Сальто-мортале? - А может, еще кого уговорим? - плутовато предложил он. - Уж работать с массами, так работать! - Третьего? - Ага. Вопросы еще есть? - Есть?. - Ну и давай. Бог троицу любит! - с заговорщицким азартом заключил Шулин. - А кого? Мы осмотрелись. Васькин вулкан продолжал клокотать. Сгрудились все, кроме Вани Печкина, который, заткнув уши, зубрил английский. Или он дома не учил, или у него память никудышная, но Ваня Печкин долбил учебники из перемены в перемену: даже когда дежурный выгонял его, чтобы проветрить класс, он прихватывал книжку с собой. Каким-то испуганным был у нас Ваня Печкин и первую половину каждого урока, то есть во время опроса, сидел, как приговоренный, - сжавшись и чуть ли не дрожа. Он так и напрашивался на высмеивание, и в общем-то мы подсмеивались над ним, хотя не особенно зло, но считали его серой личностью. Мы с Авгой переглянулись и, моментально поняв друг друга, направились к Ване Печкину. Вот будет фокус, если удастся его сагитировать, - тон всему классу зададут второстепенные члены... Я зашел сбоку и живо захлопнул его - Отвлекись-ка на минутку, - сказал я. - Чего? - Отвлекись, говорю, и уши разоткни! - А чего? - Дело есть! - сказал важно Шулин. - Причем дело пустяковое, но для пользы всего класса, - внушительно добавил я. - Мне некогда. - Всем некогда! - Слушай, Ваня Печкин, ты можешь хоть раз что-нибудь пожертвовать классу: или время, или отметку? Можешь? - воззвал я, почувствовал, что надо брать круче. - Это вон пусть Садовкина оценки жертвует, у нее много пятерок! - недовольно мотнул головой Ваня Печкин. - А мне нечем жертвовать, у меня двойки! - У всех двойки! - отрезал Шулин. - И меня спросят. - Сегодня не спросят. Придет новая учительница. А новые сразу не спрашивают, сначала знакомятся! - попытался я внушить Ване Печкину здравую мысль. Но он не сдался. - Ага, это с вами будет знакомиться, а меня спросит! Не мешайте! - И, открыв учебник, опять углубился в него, равнодушно выставив свою макушку. Я со злости чуть не влепил ему щелчок в эту макушку, но под жидкими |
|
|