"Михаил Петрович Михеев. Бактерия Тима Маркина " - читать интересную книгу автора

сухой корки,- и вскоре приобрели расслабленно-благодушное настроение.
Я выложил Тиму парочку глупеньких анекдотов, которые привез с юга, вместе
с коньяком и халвой. Тим прочувствованно рассказал мне историю, как он
культивировал свою бактерию. История здорово походила на старый анекдот о
цыгане, который приучал лошадь не есть,- только у цыгана лошадь в конце
концов подохла, а бактерия у Тима Маркина, к великому сожалению, осталась
жива.
Мы до ночи проговорили на микробиологические темы и отправились спать. Тим
в лабораторию больше не заходил. Да и я, признаться, в состоянии
благодушного оптимизма позабыл все свои опасения и тоже не вспомнил о
бактерии.
Ночью я неожиданно проснулся.
Мне привиделось во сне, что я сижу на крохотном островке среди
безобразного моря коричневой плесени. Она медленно, но неумолимо
поднимается все выше и выше, постепенно затапливая мой островок, уже
подползает к моим ногам. А я мучительно стараюсь что-то вспомнить, что-то
очень важное, не знаю - что именно, только знаю, что от этого зависит моя
жизнь.
Мне стало страшно, я проснулся и попытался даже сообразить, что же такое
нужно было вспомнить. В окно светила луна, наполняя комнату неясным
таинственным светом. Тим спал. Я поднялся с постели, осторожно пробрался в
лабораторию, снял банку с полки. Ядовитые пары формалина сделали свое дело
- от плесени остались только бурые хлопья на стенках. Запах формалина
смешался со зловонием погибшей плесени, и догадаться о его присутствии,
руководствуясь только обонянием, было бы трудно.
Я успокоился и забрался в постель.
Первое, что я увидел утром, открыв глаза, это был Маркин. В одних трусах
он стоял возле моей постели и, видимо, только хотел меня разбудить.
В руках его была та самая банка.
- Понимаешь,- сказал он озабоченно, - бактерия за ночь подохла.
- Неужели? - пробормотал я спросонок.- Какая жалость!
Тим подозрительно покосился на меня и решил, что я еще не совсем проснулся.
- Что с ней случилось,- продолжал он, разглядывая бурые клочья в банке. -
Самоотравление, может быть?
Я поддержал его диагноз и поспешил заняться зарядкой. Тим ходил по комнате
с банкой и продолжал сокрушаться. Он долго скорбел над своим
преждевременно скончавшимся творением. Потом вдруг остановился, лицо его
прояснилось. Я насторожился!
- Я идиот! - возгласил он.- Под микроскопом осталась одна палочка. Сам
вчера положил.
Он помчался в лабораторию.
Вот тут-то я и сообразил, чего не доделал вчера, о чем старался вспомнить
и что подняло меня среди ночи. Весьма недовольный собой, я направился
следом за Тимом.
Склонившись над микроскопом, он разлаженно двигал стеклышком под
объективом и крутил регулировочные винты.
Нетрудно было догадаться - самое худшее случилось...
- Тим, - сказал я.-Ты потерял бактерию.
- В том-то и дело,- буркнул он,- Смели, должно быть, ее на стол.
Размеры бедствия еще не дошли до него, но я уже представил их отчетливо.