"Михаил Петрович Михеев. Машка " - читать интересную книгу автора

модулированных воли. Посредством его можно было не только записывать токи
мозга, но и подать обратно в мозг соответствующим образом составленную
энцефалограмму, и в сознании возникнут зрительный образ, стремление к
действию или отвлеченная мысль.
Аппарат Ненашев построил еще в Институте нейробионики. Первые опыты
проводил строго конспиративно.
Никто не ведал, чем он занимался за дверями своей лаборатории, всегда
закрытыми на ключ.
Пробудить в мозгу животного способность связно оперировать условными
понятиями - значило поставить это животное на ту же ступеньку, на которой
стоит человек. Ненашев не зря опасался, что сотрудники института могут
возбудить общественное мнение и ему, Ненашеву, запретят заниматься
рискованными экспериментами над разумом.
Если бы это зависело от меня, я бы запретил...
- Поэтому я и забрался в такую глушь, - рассказывал Ненашев. - Числюсь
ветеринаром - все же в медицинском институте работал -принимаю роды у
коров, лечу кур па птицеферме. В свободное время занимаюсь научными
исследованиями. Какими? Никто меня не спрашивает. А если и спросят, найду,
что ответить.
Ненашев был откровенен. Он понимал, что я безопасный слушатель и не смогу
ему помешать. Да и поздно было чему-либо мешать...
- Когда я сюда приехал, колхоз выделил мне корову. Для молока, разумеется.
Но именно Машка подошла для опытов как нельзя более. У неё спокойный
характер, отлично сбалансированная нервная система, не склонная к
неврозам, хорошие тормоза. Это очень важно - хорошие тормоза, - у Машки
могут возникнуть всяческие нежелательные эмоции.
Он так и назвал их: "нежелательные эмоции" - те чисто человеческие чувства
отчаяния, безнадежности, которые неминуемо появятся у Машки, когда она
начнет понимать, что она такое есть и что ее ждет в будущем. Примерно те
же самые "эмоции" появились бы у Ненашева, если бы он каким-то злым чудом
вдруг получил рога, копыта и хвост и, превратившись в корову, понял бы,
что отныне его место в коровьем стаде, что хотя он продолжает думать как
человек, но мир человеческих радостей для него потерян навсегда.
- Кроме всего, - продолжал Ненашев,- у Машки на рогах удобно крепился мой
аппарат. По конструктивным особенностям он должен находиться
непосредственно возле головы, игольчатые электроды вкалываются в кожу...
Здесь он опять забрался в дебри нейробионики. Я его не перебивал; не
разбираясь в деталях, я все же понял основное.
Ненашеву удалось выделить и записать на своем дешифраторе элементарные
биотоки, которые вызывают в Машкином мозгу элементарные образы. Пользуясь
такими элементами, как азбукой, он остроумно составил целые фразы, записал
их на микропленке и через передатчик дешифратора посылал Машке обратно в
мозг.
- Ты представить себе не можешь, какая это оказалась нудная, кропотливая
работа. День за днем я штурмовал Машкино сознание и не получал ответа.
Казалось, я стучусь в дом, где никого нет и некому открыть мне дверь. Уже
собирался все бросить к чертям собачьим, отдать Машку обратно в стадо...
Я подумал, как было бы хорошо для Машки вернуться в свой бездумный мир и
безмятежно по вечерам пережевывать свою жвачку.
- Но трудно оказалось освоить только первую фразу. Потом процесс познания