"Николай Михин. Дача Долгорукова (хроника пятидесятых)(Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

- В составе ленинского политбюро Центрального комитета
КПСС во главе с генеральным секретарем... - и так далее, на
все более высокой ноте.
Так и Бойцова объявляли, кстати, не Бойцова, а Аркадия
Кукушкина, таков был псевдоним их главного артиста.
Он делал зрителей соучастниками своей игры. Они принимали
его вызов и вместе с ним чувствовали себя там, в разыгрываемой
им сценке.
- Батька - щелком, батька - дробью,
Батька с вывертом пошел. - И все это сопровождается
четким степом, чечеткой с таким щелком и с такой дробью, с
такими вывертами, что Кукушкину позавидовал бы сам герой
Твардовского, роль которого он исполнял.
И конец выступления:

- Эх, надо б лучше, да нельзя! - разражался шквалом
рукоплесканий. Немудрено, что его постоянно вызывали на бис...
Первый блин получился не комом. Цвел Верисоцкий. К Володе
подошел сияющий Михин и спросил:
- Ну, как?..
- Спрашиваешь... Во! - Володя показал большой палец. -
А как я, ничего?
- Все прекрасно. Теперь: так держать. Не задирать нос.
Иначе - провал.
Во второй половине дня ушли на лыжах в Волосово -
районный центр. И там ребят встречали хорошо. В Волосовском
доме культуры после концерта силами курсантов были устроены
танцы. Не под радиолу, а под аккомпонемент настоящих музыкантов
- курсантов мореходной школы.
Первые концерты, танцы, первые километры. Это вместо
генеральной репетиции. Вроде разведки боем.
На следующий день лыжи сами вынесли будущих мореходов к
большому старинному поселку Извары. Остановились в клубе, жарко
натопленном, уютном помещении с небольшой эстрадой и зрительным
залом с десятью скамейками. Лыжники раскраснелись - кровь с
молоком - лица их так и пылали, как пламя за дверцей круглой
железной печки клуба, растопляемой молоденькой клубной
уборщицей. Володя засек, что эта прелестная девушка дважды
стрельнула в него из-под тонких бровей молниями синих, как
море, глаз. И тоже покраснела, став даже похожей на курсантов.
Концерт должен был состояться вечером и, как выяснилось,
не в этом, а в другом клубе, большом, в котором собирались
очень редко. Надо было где-то разместиться, определиться с
ночлегом, перекусить (поздний обед или ранний ужин) и
согласовать программу очередного концерта. Поужинали (все же
больше ужин, чем обед) прямо в клубе. С ночлегом было хуже: ни
гостиницы, ни дома приезжих в Изварах не было. Заведующая
клубом, молодая, чернобровая приняла к себе командира -
Грошева. Ее подружка, та самая клубная уборщица, согласилась в
одну комнату принять сразу трех курсантов, а потом, уже после