"Вацлав Михальский. Прощеное воскресение ("Весна в Карфагене" #5)" - читать интересную книгу автора

что неоспоримо лучшая, первая не столько по порядковому номеру, сколько по
сумме других явных преимуществ. И Мария и Иса не раз подшучивали над Улей по
этому поводу. А туареги и не сомневались, что называть ее иначе как Улей
просто смешно. За годы, проведенные в туарегском племени, Ульяна так вжилась
в их быт, настолько досконально постигла тонкости их взаимоотношений,
выучила их язык со всеми пословицами, поговорками, присказками, так искусно
стала играть на однострунном амзаде, сочинять и петь туарегские песни, что
туареги давно приняли ее как свою. Но, главное, она овладела тифинагом -
письменностью туарегов, овладела в таком объеме и с таким пониманием
малейших нюансов, что не только соплеменники, но и знатоки с других
туарегских стоянок и даже великий языковед доктор Франсуа признали ее
безоговорочный авторитет в этом вопросе; слава о ней разнеслась по всей
Африке, точнее, по местам обитания туарегов, а это хоть и не континент
целиком, но довольно внушительный пояс шириной в триста-четыреста, а длиной
в четыре тысячи километров, через Ливию, Тунис, Алжир, Марокко.
На примере Ульяны Мария Александровна особенно ясно увидела, как умеют
русские женщины вживаться в изначально чуждую для них жизнь, как умеют они
завоевывать, уступая, и приспосабливаться, не только не роняя собственного
достоинства и авторитета, но и укрепляя их всемерно, шаг за шагом, день за
днем. "А если бы Ульяне еще и ребеночка от туарега? О, это был бы очень
русский туарег, - не раз думала о своей названной сестре Мария
Александровна, - жаль, не дает пока бог ребеночка..."
Когда доктор Франсуа пересел поближе к Уле, царек Иса, уступая ему
место, оказался рядом с Марией, и как-то само собой у них зашел свой
разговор, притом неожиданно разговор деловой, важный. Они разговаривали
по-французски, сначала довольно вяло, как бы из вежливости.
- Я слышала, вы собираетесь в Париж?
- Да, мне что-то поднадоело в пустыне. Восстановлю старые связи, возьму
какой-нибудь подряд. Не зря ведь меня учили в Эколь-Пон-э-шоссе?[5]
- Понимаю. Мужчине нужно дело... Понимаю.
- Войны теперь долго не будет, - бесстрастно сказал царек Иса, - а в
мирное время мое положение в племени номинально. Уля и без меня справится.
- Вы собираетесь работать во Франции?
- Вряд ли. Наверное, здесь. Но большой подряд можно взять только в
метрополии.
- Не надо вам брать никакого подряда! - вдруг решительно сказала
Мария. - Вы формально зарегистрированы с Улей как муж и жена?
- У нас не принято. А зачем?
- Пригодится для дела.
Царек Иса ни о чем не спрашивал, но его большие черные глаза
засветились в прорези темно-синего покрывала живым интересом. Ночь была
лунная, да и пламя костров добавляло света. Молодежь уже давно отступила во
тьму пустыни на ахаль, старики и старухи разошлись по своим палаткам, детей
увели еще раньше. За пиршественным столом оставались только Иса, Мария,
Ульяна, доктор Франсуа, поодаль несколько костровых икланов и несколько
прислуживающих молодых чернокожих рабынь. Марии Александровне понравилось,
что царек Иса выдержал паузу и не нарушил молчания первым. Она подумала, что
характер у него крепкий, а значит, ее решение, хотя и неожиданное для нее
самой, правильное. Такая у нее была манера - прежде чем сказать человеку
что-то важное, поиграть с ним в молчанку, проверить его выдержку. Царек Иса