"Антон Михайлов. Яма" - читать интересную книгу автора

Неожиданно услышал откуда-то издалека, с дальних рядов, мрачно-холодное,
ужасное, нечеловеческое "А-ха-ха-ха-ха-ха". После этих отдельных звуков со
всех рядов на клоуна обрушился шквал дикого, истерического смеха, который
звучал как отражение, эхо первых звуков. Это взрывное эхо настолько сильно
контрастировало с первоначальной тишиной, что ещё долго продолжало звучать
в голове клоуна. Совершенно сбившись с порядка в своём выступлении, он
застыл, как оледеневший, и не мог вспомнить, что ему делать дальше. В зале
снова стояла тишина. Через несколько секунд клоун очнулся и стал
продолжать своё выступление.
Клоун хотел закончить своё выступление как можно раньше, он чувствовал он
дрожит от какого-то странного ощущения. Все его движения стали
механическими. Отстранённый от своих движений на сцене, внутри себя он
мучался вопросом, на который не мог найти хоть одного вразумительного
ответа - почему смешные мгновения его выступления не вызывали ничего в
зале, а какие-то иные мгновения, далёкие от смеха, взрывались странным
металлическим эхом. Когда он закончил свою программу он не мог вымолвить
ни слова. Луч мёртвого и пустого взгляда давил на него со всей своей силы
из зала. Он распространялся на всё пространство сцены, в воздухе застывала
глубокая, всепоглащающая пустота. Видимо кто-то давал ему понять, что его
конец - только самое начало времени, которое было дано ему. Клоун
направился со сцены к той двери, в которую он вошёл. Дверь открыл
незнакомец, сказавший: "У вас ещё много времени. Не теряйте своё время."
Клоун не мог ответить, он стоял, устремившись глазами в пол, качаясь,
словно в глубоком трансе...
Солнце уже встало и осветило своими лучами лицо клоуна. Он мгновенно
открыл глаза и увидел, что находится у себя в комнате. Его память, когда
он обратился к ней, выдала ему несколько странных картинок: незнакомец
держит поднос с хрустальными бокалами с красным вином и постепенно поднос
начинает раскручиваться на его руке до бешеной скорости, всё смешивается;
затем он, клоун, одетый в светящиеся белые одежды шатается по сцене,
задевает свечи, они падают на сцену, всё начинает гореть, он падает и
сгорает, всё смешивается в цвете огня; затем лестница и он, выползающий из
последних сил вверх, странный человек с размытыми чертами лица и едва
заметной улыбкой беспечно идущий по лестнице вверх; затем тишина, темнота
и звёзды на небе. Клоун не мог связать их в целостную картину, он знал,
что память, как миф, смешивает действительность и мир воображения. Только
среди всех этих бесчисленных догадок подкрадывалось непоколибимое
предчувствие бесповоротной перемены в его жизни, невозвратимой потери ещё
чего-то непроизнесенного, но уже застывшего в воздухе, - того, что будет
невозможно вернуть уже никак и никогда.
Он не смог приподнять свою голову с подушки, - глухой туман усталости
стоял в его голове. Он закрыл глаза и провалился в бездну забытья. Сны не
посещали его. Странный звук колокола разбудил его, он вскочил с постели и
прислушался. Он не услышал ничего необычного - всё тот же гул машин стоял
за окном. Часы показывали девять вечера. Включив свет в комнате, он
проделал ту же процедуру что и вчера. Через несколько минут он шёл по
вечернему городу, не замечая ничего. Он не хотел идти слишком быстро, но
идти к судье было неизбежностью. Он шёл равнодушно, его не терзала ни
холодность вечера, ни тишина; его голова, казалось, очистилась от
малейшего признака мыслей.