"Максим Михайлов. Мы все осетины " - читать интересную книгу автора

И вот, посреди этой мясорубки, когда обе стороны опьянев от пролитой
крови, своей и чужой уже плюнули на все божеские и человеческие законы,
бесповоротно перейдя все останавливающие рубежи, отбросив жалость, страх и
сострадание сошлись грудь на грудь в решающей схватке, полк внутренних
войск, состоящий из пяти сотен сопливых лопоухих мальчишек призванных в эти
горы из средней полосы России, получил вдруг расплывчатый приказ "обеспечить
в зоне ответственности соблюдение правопорядка и социалистической
законности". Командир прочитав поступившую в часть телефонограмму материл
московских политиков, министерство внутренних дел и министра лично без
малого десять минут, ни разу не прервавшись и не повторившись. Но что с того
было толку? Кого могла остановить бессильная ярость и злость уставшего от
неразберихи последних лет офицера? Приказ нужно было выполнять, или хотя бы
сымитировать его выполнение. Благодаря мудрости и честности командира, мы не
полезли тогда умиротворять два в одночасье окунувшихся в туман кровавого
безумия народа, ограничиваясь вывозом из опасных зон беженцев, да защитой от
посягательств той и другой стороны самой территории полка. Но и этого нам
тогда хватило с лихвой.
Я помню себя образца девяносто первого года - затравленного,
перепуганного звереныша, не понимающего, что происходит вокруг, отчего вдруг
разом рухнул привычный, казавшийся незыблемым, таким добрым и правильным
мир. Почему? Чья в этом вина? Этот еще не окрепший ни духом, ни телом
мальчишка был просто оглушен страхом, ужасом того, что происходило вокруг
него. Он не верил ни в себя, ни в своих товарищей, не верил в способность их
полка хоть что-то изменить. Своих офицеров он ненавидел и боялся. Боялся,
пожалуй, даже сильнее, чем ненавидел. А еще он уже был готов убивать.
Убивать из страха, чтобы не быть убитым самому. Я знаю, он с легкостью мог
нажать на спусковой крючок автомата, даже не глядя, кто стоит под его
стволом. Ему было все равно. Он хотел одного - вернуться домой живым. Он
очень хотел вернуться. И ему это удалось.
Долгие годы прошедшие после дембеля я боролся с этим маленьким
зверенышем. Загонял его в самые потаенные темные чуланы своей души, не давал
ему высунуться оттуда. Заново учился верить людям и доброжелательно к ним
относиться, привыкал к мысли, что вовсе не каждый из окружающих непременно
желает мне зла. Учился побеждать страх перед темнотой, перед закрытой
местностью, где не понятно, откуда может прилететь пуля снайпера.
Откуда снайперская пуля в слава богу пока еще мирной и спокойной
Москве? Правильно, ни откуда! Я это не хуже вас понимаю. А теперь попробуйте
объяснить это скорчившемуся где-то в подсознании мальчишке с привитыми
армией инстинктами мелкого хищника... Ему наплевать на логику и разум, он
живет только чувствами, они не обманут, не подведут, потому что не подвели
там. Там, где разум очень быстро отказал, не в силах справиться с увиденным,
переварить и объяснить чудовищную жестокость происходящего. Вот так то. И
плевать теперь на все рассудочные доводы, если то, проверенное в деле чутье
говорит, что здесь не стоит задерживаться, потому что плохо просматриваются
подходы, потому что вон оттуда с крыши может работать снайпер, или
артиллерийский корректировщик. Попробуйте, поспорьте с собственной
подкоркой, с намертво въевшимися в нее инстинктами. Я спорил, я настойчиво,
шаг за шагом вытравливал из себя перепуганного мальчишку, обладающего
шальной храбростью загнанной в угол крысы. Я планомерно и настойчиво убивал
его.