"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

был еще вовсе мальчишкой. Детская память сохранила немногое, но даже это
немногое, разительно отличалось от той картины, что открывалась ему сейчас
из окна неспешно плывущего в транспортном потоке такси. Киев изменился,
строгая красота зданий, широких проспектов и усаженных каштанами аллей
оказалась размыта неоном реклам, множеством ярких броских плакатов на чужом
языке, порой английском, порой украинском. Город напоминал сейчас
Севастьянову женщину вульгарно размалеванную гротескным слишком агрессивным
и оттого безвкусным макияжем, хотелось оттереть с его лица все эти
чужеродные пятна. Смыть, чтобы из-под них проступила так врезавшаяся в
память прежняя краса, чтобы хоть на миг вернулось то беззаботное солнечное
детство в котором он неспешно шел по тротуарам, что мелькали сейчас за
автомобильным стеклом уносясь прочь. Он даже придумал что-то вроде игры -
смотрел на вынырнувшее впереди из толчеи жмущихся друг к другу домов здание
с особенно броским плакатом на фасаде, переливающемся неоновым огнем,
врезающимся в глаза с беспощадной эффективностью, просчитанной десятком
художников и дизайнеров от рекламы. Смотрел, а потом, прикрыв на секунду
глаза, пытался представить себе, как выглядел бы дом без этого чужеродного
спрута, охватившего его щупальцами растяжек. И город на глазах преображался
в его воображении, радостно избавляясь от густыми безвкусными мазками
нанесенного грима, вновь обретая прежнее величие. Так он и ехал, стирая
силой мысли слой за слоем накопившееся здесь уродство, очищая город, делая
его прежним, милым и добрым. Он так увлекся этой нехитрой игрой, что чуть не
пропустил момент прибытия, очнувшись лишь в тот момент, когда такси ловко
прянув вправо вывалилось из общего потока машин в тихую узкую улочку,
зажатую с двух сторон высящимися как неприступные стены горного ущелья
многоэтажками.
В одной из них и располагался выбранный для них отель. Ничего
особенного, даже на стандартные три звезды он вряд ли мог претендовать, но
так и задумывалось. Не стоило привлекать к себе лишнее внимание слишком уж
выламываясь за рамки скудного бюджета офицерской семьи, пусть даже и
прибывшей из относительно благополучной России.
С оформлением никаких проблем не возникло, персонал оказался в меру
вежлив, а сервис, как и ожидалось, совсем не навязчив, и уже через полчаса
Севастьянов переступил порог двухместного номера, который должен был стать
их домом на ближайшую неделю. Именно столько отводилось предварительным
планом операции на работу с Громовым и Маркухиным. Неделя плюс-минус три
дня. Все как на скучном и рутинном производстве: задания, графики, сроки
выполнения, отчетность... Вот только Севастьянов планировал внести в эту
рутину некоторое незапланированное разнообразие.
Первую ночь на новом месте заснуть для Севастьянова всегда было
мучением. Даже вымотанный долгой дорогой он никак не мог погрузиться в столь
желанное забытье, плавая на самой границе яви, уже не принадлежащий
реальному повседневному миру, но все еще мыслящий, не могущий окончательно
от него отключиться. Номер, как и полагалось по легенде они сняли
двухместный, что накладывало определенные неудобства. Несмотря на постоянные
подначки фээсбэшницы их отношения так и не перешли в интимную плоскость.
Севастьянов ничего не мог с собой поделать и даже мысленно не воспринимал
Марину, как женщину, а уж тем более, как возможного сексуального партнера.
Ладно хоть в номере изначально стояли две обычные кровати, просто сдвинутые
между собой, растащить их в разные стороны было делом одной минуты. Чтобы он