"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

ответить на который просто нельзя. И Севастьянов точно знает, что это за
вопрос, знает о чем беспокоится бессонной ночью, глядящая в его окно луна.
- Я смогу, - вслух произносит человек. - Я сделаю все как надо.
Голос звучит хрипло, ломается на полуслове, с трудом выталкивая
короткие, немудрящие фразы, но, несмотря ни на что в нем слышится четкая
уверенность, в нем звенит сталь и кисло пахнет сгоревшим порохом и свежей
кровью. И это нравится пристально смотрящей на него луне, она ничего не
отвечает, только бережно гладит лицо лежащего на постели человека чуткими
холодными пальцами сотканными из перемешанного с тьмой света. В этой
мимолетной ласке ответ. Веки человека тяжелеют, наливаясь свинцом,
серебристый свет давит на них, заставляет закрыться. "Спи, завтра у тебя
трудный день, ты должен хорошо отдохнуть". Мягко скользят по щекам
призрачные пальцы, успокаивают и баюкают. "Ты сможешь. Я тебе помогу".
Обрушившийся внезапно как выстрел сон похож на глубокий обморок, а может на
смерть. Под ногами вдруг разверзается бездонная пропасть, кружащая голову,
манящая своей непроглядно-черной глубиной. Человек делает шаг и ласковая
чернильная тьма подхватывает его в свои объятия, растворяя в себе, погружая
в полное забытье.

В подъезд попасть оказалось неожиданно просто. Севастьянов просто зашел
вслед за нагруженной кошелками пожилой женщиной. Помог ей протиснуться в
проем, придержав тяжелую металлическую створку, и уверенно шагнул следом с
видом чрезвычайно занятого человека. Местная жительница не возражала, да и
вряд ли она могла знать в лицо всех жильцов многоквартирной высотки. За
спиной лязгнула железом дверь, и смачно щелкнул, входя в паз, ригель
кодового замка. Севастьянов не раз поражался этой вспыхнувшей в последнее
время моде блокировать кодовыми дверями доступ в подъезды жилых домов.
Дорогостоящее удовольствие на поверку сплошь и рядом оказывалось абсолютно
неэффективным, причем в первую очередь благодаря стараниям самих же жильцов.
У Севастьянова в подъезде тоже стояла прочная металлическая дверь, при нужде
могущая выдержать, пожалуй, весьма длительную осаду. Казалось бы все хорошо,
но код, открывающий волшебный сезам уже на третий день стал известен всем
местным пропойцам, так как семья самогонщиков со второго этажа элементарно
не пожелала терять отлаженный бизнес. Вот и здесь тоже самое - стоило
скидываться на установку двери, если сам же пускаешь потом в подъезд кого ни
попадя. Севастьянов осуждающе покачал головой вслед направившейся к лифтам
женщине и двинулся вверх по заплеванной лестнице.
Судя по всему, за последнее время не один он без лишних затруднений
умудрился проникнуть в этот подъезд. На лестничных маршах в изобилии
попадались измазанные изнутри засохшей кровью шприцы, использованные
презервативы и прочая дрянь, что обычно оставляют после себя компании
определенного рода. Севастьянов брезгливо переступал через эти следы
человеческой жизнедеятельности, поднимаясь все выше. Капеллан обитал на
шестом этаже и с непривычки к хождению по лестницам подполковник даже слегка
запыхался. "Правильно говорят, старость не радость", - горько сыронизировал
он про себя прислонившись к выщербленному подоконнику на площадку выше
Маркухинской двери и с удивлением прислушиваясь, как ноют после внеплановой
нагрузки икры. Раньше за собой такой слабости он не замечал, впрочем, и не
поднимался выше родного третьего этажа тоже давно. Однако, симптомчик не из
приятных, может пора уже начинать бегать трусцой по утрам и делать