"Кальман Миксат. Говорящий кафтан " - читать интересную книгу автора

ростки недовольство. Однако властелины за пределами города Кечкемета не
стали медлить с признанием нового бургомистра. Зюльфикар-ага прислал ему
дружеское письмо "из хорошо укрепленной крепости Сольнока", в котором
предлагал Лештяку отметить начало своей деятельности благородным делом и
выкупить двух все еще находившихся у него в плену монахов. Господин Чуда
тоже довольно дружелюбным тоном попросил у Лештяка четыре воза хлеба. И
только Халил-эфенди представитель будайского каймакама8 прибывший в Кечкемет
для сбора дани, высказал в ратуше недовольство тем, что ему приходится
совещаться с каким-то безбородым юнцом. В ответ на такой упрек молодой
бургомистр повернулся и, хлопнув дверью, ушел. А через несколько минут
гайдук Пинте ввел в комнату через эту же самую дверь старого козла.
- Зачем привел ты сюда сию глупую тварь, неверный пес? - спросил
гайдука изумленный эфенди.
- Господин бургомистр велел передать, что вы можете совещаться с этим
вот козлом. Он - с бородой!
Кечкеметцам понравился остроумный ответ, и весы общественного мнения
склонились в сторону Лештяка.
- Башковитый человек выйдет из него! Не позволяет помыкать собой.
Хорошо проучил он глупого эфенди! Такого бургомистра у нас еще никогда не
было, -говорили теперь жители Кечкемета.
И с большим вниманием стали присматриваться к Лештяку: что-то получится
из него?
А он, что ни день, удивлял своих сограждан новыми и новыми
неожиданностями.
Рассказывали, например, что бургомистр вызвал к себе знаменитого
золотых дел мастера Яноша Балага и переселившегося в Кечкемет из Брашова
ювелира Венцеля Вальтера и приказал им изготовить кнут с рукояткой из
чистого золота, украшенной топазами, смарагдами и другими драгоценными
самоцветами, а также тонкой работы топорик: топорище золотое, сам топор -
серебряный.
- Работайте не покладая рук, не зная ни дня ни ночи, - наказал Лештяк
мастерам, - пока не сделаете!
Целое состояние придется уплатить за эти два драгоценных орудия.
(Значит, есть у городской казны деньги на такие вот безделушки?)
В следующее воскресенье бургомистр с двумя сенаторами обошли городские
лавки и накупили в них лент национальных цветов, а затем отправились на
городском четверике в Сикру.
Сикра - это кечкеметская Сахара. Песчаное море. Ныне потомки наших
героев уже обуздали пески, вырастили на них сады. А в те годы песок еще
катился, плескался уходящими за горизонт волнами, сколько его душеньке было
угодно.
Вокруг, куда ни кинь взор, - ни воды, ни растительности, только солнце
льет ослепительный свет на мириады песчинок, которые движутся, текут с
непостижимым проворством, словно гонимые тысячами невидимых метел. Или,
может быть, это только так кажется, на самом же деле - это солнечные лучики
движутся, прыгают. Ни зверей, ни иных живых существ! Не селится здесь даже
суслик: можно ли чувствовать себя дома там, где и сама земля-то вечная
странница? Ведь и суслику не понравится, если, вернувшись домой, к своей
норке, он не найдет ее на прежнем месте. В Сикре вы не могли бы приметить
какой-нибудь холмик и назавтра вновь отыскать его. Барханы все бегут и бегут