"Кальман Миксат. Говорящий кафтан " - читать интересную книгу автора

обсуждая неслыханное доселе предложение. Целых пять дней точили озорницы
лясы на эту тему: у колодцев, у льномялок и повсюду, где им только случалось
сойтись по двое, по трое.
А замысел бургомистра понемногу, словно улитка, высовывал рога, Прошел
слух, что Магомет IV в скором времени при, едет в Буду и что это ему готовят
в подарок сотню волов, пятьдесят лошадей, золотой кнут, золотой топорик и
четырех самых красивых женщин, которых господа сенаторы отберут для гарема
из числа кечкеметянок, добровольно изъявивших желание стать женами султана.
- Только четырех?! - озорно захохотала красавица Инокаи, готовившая
варенья на зиму. - О, бедный турецкий император!
- А знаешь ли ты, сестрица Воришка, - решил просветить ее Мате Тоот, -
что у него и без наших четырех уже триста шестьдесят шесть жен есть?
- Вот дел-то у него по утрам, - заметила белобрысая и чуточку
глуповатая Уги. - Каждую ведь отколотить надо.
- Дура ты, сестрица! Не бьет он своих жен, как, например, тебя твой
муженек. Он их, вероятно, и в глаза-то не видит. А триста шестьдесят шесть
их для того, чтобы на каждый день новая была! - И почтенный Тоот озорно
прищелкнул языком.
Кати Агоштон со свойственной ей сметливостью тотчас же выявила самую
несчастливую из многочисленных султанских супруг.
- Что же тогда достается в невисокосный год той бедняжке, у которой
черед на двадцать девятое февраля падает?
На такой вопрос даже Мате Тоот не смог дать ответа. Он, правда,
пробормотал что-то насчет того, что у турок свой календарь, но это уже не
могло остановить всеобщего (до слез) сострадания к трехсот шестьдесят шестой
султанше. О, бедное, несчастное создание!
Затем разговор перешел на тему, у кого из кечкеметянок хватит
бесстыдства согласиться. Хотя, впрочем, не плохо было бы узнать, какие
четыре розочки - самые красивые в кечкеметском цветнике. Кого, интересно,
выберут сенаторы?!
Не одно тщеславное сердечко втайне щекотала заманчивая думка. Но
стыдливость останавливала их тут же: "Тш-ш!"
И Лештяк остался с носом: ни одна рыбка не клюнула на его удочку.
Правда, однажды заявилась к нему вдовушка Фабиан - брови подведены, юбка
накрахмалена.
- Угадайте, господин бургомистр, зачем я пришла? - шутовски подмигнув,
спросила она.
- Наверное, налог принесли?
- Ах, что вы! - кокетливо отмахнулась кружевным платочком
посетительница.
- Или с жалобой на кого-нибудь?
- Нет!
- Может быть, снова деньги собираете для выкупа попов? - ехидно
продолжал Лештяк.
Тут вдовушка печально поникла головой и едва слышно простонала:
- Коли вы не угадали, то и мне незачем говорить!
И в голосе ее звучало такое горькое отчаянье, такая за сердце берущая
печаль!
- Как? Неужели вы собираетесь предложить себя...
- Ведь вдова я, - стыдливо пояснила гостья.