"Кальман Миксат. Странный брак" - читать интересную книгу автора

- Правда ли, что студенты при этом пели "Марсельезу?" - спросил
священник.
- Разумеется, некоторые пели.
- А правда, что Тугут запретил студентам исполнять гимн?
- И это правда, но студенты придумали новый текст. Хотя он и лишен
всякого смысла, зато не запрещен. И теперь его распевают повсюду на мотив
"Марсельезы".
- Это и я не прочь бы послушать! - воскликнул уездный начальник.
- Ну что ж, мы с удовольствием споем, если прикажете.
- А Маришку не нужно выслать?
- Нет.
- Промочите-ка горло и начинайте. Мы вас слушаем.
И оба студента затянули на мотив "Марсельезы" некий бессмысленный набор
слов.
Сковородка, кастрюля, каталка, Фрау Муттер, Фрау Муттер! Черпак,
Крампапули, лимонад, чашка кофе, Пунш, яичница, сосиски кусок...
Студенты пели с таким воодушевлением, что, казалось, волосы у них стали
искриться.
Шимпанзе тоже навострил уши; что касается мадам Малипо, то
величественные и воодушевляющие звуки гимна вызвали у нее слезы.
- Боже мой, - воскликнула мадам Малипо, - какой восхитительный перевод!
Действительно, несмотря на полную бессмыслицу, этот "перевод" не только
соответствовал ритму мелодии, но и в звуковом отношении подражал
оригинальному французскому тексту. Боже, какой ритм! И пародия не смогла
испортить его. Как он зажигает кровь! Это же вопль души взбунтовавшегося
великана! Даже шимпанзе как-то заволновался; он торопливо и неловко пытался
освободиться от повязанной на шее салфетки, словно собираясь ринуться на
штурм Бастилии.
Глаза молодого священника заблестели, и, словно уступая какой-то
неведомой силе, он сел к роялю, чтобы сыграть восхитительную мелодию Руже де
Лилля.
- Да, такую музыку мог создать только солдат! - хвастался старый барон
и даже прищелкнул пальцами. - А знаете, мадам Малипо, чего не хватает
сейчас?
- Кофе?
- К черту кофе! Не хватает "Карманьолы"! Вы наверняка умеете
отплясывать этот танец, мадам! - добавил он, смачно засмеявшись, и тут же
принялся тихонько напевать: "Красотки наложили запрет..."
Мадам Малипо покраснела до корней волос и поспешно покинула столовую.
Ну разве можно было сердиться на старика? У этого веселого господина
добродетели странным образом перемешивались с пороками. О нем, как и о
деньгах императора Франца, никто не решился бы с уверенностью сказать, из
серебра он сделан или из меди. В его натуре сочетались хитрость и наивность,
жадность и щедрость, доброта и злость; только никто не знал, в какой
пропорции наличествовало каждое из этих качеств. Поп, будучи ежедневным
гостем в доме барона (он обучал баронессу музыке и другим изящным
искусствам), хорошо знал старика и так характеризовал его: "Из барона вполне
могли бы выйти два человека - святой епископ и нехристь-разбойник".
Что касается студентов, то им хозяин дома очень понравился, потому что,
на их взгляд, в нем жил еще и третий человек - старый прожигатель жизни. И