"Кальман Миксат. Миклош Акли, или история королевского шута " - читать интересную книгу автора

стихи ко дню его рождения и именин. В Бад-Ишле даже и император всего лишь
человек. Здесь не место "испанскому" придворному этикету. И что еще важнее -
граф Штадион далеко отсюда.
Граф Штадион надоедал императору Францу вечными делами. И ладно если бы
императорские обязанности состояли только из подписания бумаг, а то ведь до
тех пор, пока черед дойдет до подписания, какое бесконечное количество
бесполезных переговоров и речей нужно выдержать. И во всем этом
могущественных канцлер Штадион был мастером своего дела. Говорить умел как
по-писаному, беспрерывно: ему-то уж не нужно было класть камешки под язык,
как в свое время Демосфену5, скорей нужно было бы на язык положить ему один
большущий камень, чтобы он им меньше работал. И если бы он только говорил. А
то ведь императору нужно было еще и следить за тем, что говорил канцлер, а
иногда и делать свои царственные замечания, - по возможности такие, чтобы не
показать, что в этом деле он ровным счетом ничего не понимает.
Следовательно, императора всегда одолевал страх перед Штадионом, когда тот
записывался к нему на прием. Потому что граф буквально подавлял императора
своим могущественным умом. Перед ним император чувствовал себя таким
ничтожным, что одним этим объясняли, почему он не любил бывать с министром
вместе. Он относился к своему канцлеру, как ребенок к рыбьему жиру: знал,
что полезен, но не любил.
Миклош подметил это и в угоду своему хозяину придумывал всякие злые
анекдоты про канцлера, сочинял на него ехидные эпиграммы. (В то время этот
жанр литературы был в большой моде). Император от души хохотал над ними,
выучивал их наизусть и рассказывал всем подряд, так что даже победный марш
Наполеона по Европе не способен был помешать его шумной веселости.
Впрочем император не считал возвышение Наполеона серьезной опасностью.
Ему казалось, что дремлющая часть света, старая Европа, просто видит сон:
некоего одетого в одеяния ужаса рыцаря, под чьей палицей хрустят ребра
земного шара и трещат троны, но вот-вот спящий проснется, и дурное
сновидение окончится. Был Наполеон и - нету! Испарился, улетел, как дым.
Пока весь мир клокотал, он оставался спокоен, даже когда черед дошел и
до Австрии. "Ничего, побьет его Макк6 и точка". И Франц спокойно занимался
охотой в окрестностях Ишля: как-то по осени он вдруг решил, что, поскольку
война обходится дорого, он будет сам добывать себе пропитание. Для этого он
организовал небольшую охотничью компанию - любил он подобные мещанские
забавы - и на целый день уезжал инкогнито на охоту, чтобы подстрелить
одного-другого зайца или фазана.
Охотничья компания его состояла из Флигель-адъютанта герцога Лобковица,
гусарского полковника Михая Ковача, одного прославившегося своей
преданностью императору камердинера по имени Лаубе и королевского шута Акли,
который после того, как целый месяц вместе со всеми охотился, однажды вдруг
спросил Лаубе, как нужно нажимать на спусковой крючок, чтобы ружье
выстрелило.
Императору очень нравились эти охотничьи забавы, во время которых они
все пятеро были одеты в одинаковую цивильную одежду и ничем не отличались от
постреливающих по зайчишкам купчиков, которые решили в будний день устроить
для себя маленькое воскресеньице. По дороге император заговаривал с
крестьянами, с собиравшими хворост в лесу старушками, или с кабатчиками в
трактире, куда они заходили слегка подкрепиться. Обычно он расспрашивал их о
всяких государственных делах, о событиях большой политики: