"Кальман Миксат. Два нищих студента" - читать интересную книгу автора

Чего бы не дала тетушка Добош за такое признание прежде? А теперь она
только плакала в ответ.
- Благослови вас господь! Доброго пути! - слышалось со всех сторон. -
Будьте счастливы, кумушка!
Папаша Пыжера тоже расчувствовался, нахлобучил на лоб шляпу и, взмахнув
кнутом, подстегнул "быструю Ласточку" и "проворного рысака Грошика", после
чего безропотные лошадки с грехом пополам сдвинули возок с места.
Тетушка Добош еще раз окинула взглядом народ, столпившийся вокруг, и
дом, еще совсем недавно принадлежавший ей. Печально помахивала ветвями
шелковица во дворе, и даже из зажмуренных глаз свиньи с красными потрохами,
что красовалась на вывеске лавки, казалось, тоже катились слезы. Мимо
тетушки проплыли закрытые ставнями окна, белая труба над крышей. А больше
она уже не видела ничего, так как без чувств рухнула на грудь дядюшки.
В себя она пришла уже за городом, где гуляющий на просторе ветерок
дохнул ей прохладой в лицо. Тетушка в последний раз взглянула на родной
город и увидела, что оба мальчика бегут за повозкой по дороге.
- Остановитесь, господин Пыжера, постойте! Ой, что это я говорю, сама
не знаю! Погоняйте поскорее, а не то детишки догонят нас, и тогда разорвется
мое сердце. Не жалейте кнута, сударь, ради бога! - принялась она умолять
возницу.
- Кнут? Этим-то лошадям? - обиделся Пыжера. - Да их держать надо, чтобы
они чего доброго возок не разнесли.
Тем не менее он огрел кнутом своих рысаков, те прибавили шагу, и
дебреценский песок, поднявшийся облаком, вскоре скрыл студентов от Добошей,
а семинаристы, все больше и больше отставая, потеряли возок из глаз.
Лаци утомился первым.
- Ну что же мы гонимся? Теперь уж все равно не догнать нам телеги!
Воротимся назад.
Пишта остановился в раздумье, отдышался, сказал:
- Воротиться? А зачем? Пойдем лучше куда глаза глядят. Мне все время
будто кто на ухо шепчет: найдем и мы свое счастье.
- Значит, ты думаешь, что однажды мы возвратимся в Дебрецен дворянами?
- Нет, не в Дебрецен. Сначала нам нужно будет пойти в Сегед, - вздохнул
Пишта. - Если я действительно чего-то добьюсь, то первым долгом отыщу и
помогу тетушке, затем найду Кручаи и рассчитаюсь с ним. А уж потом и в
Дебрецен можно будет возвращаться.
Когда он упомянул тетушку, на лице его можно было прочесть выражение
сострадания и нежности, с именем Кручаи - глаза загорелись жаждой мести, а
при мысли о Дебрецене лицо залила краска смущения.
Расшитая золотом портупея и сейчас лежала, аккуратно свернутая, в
кармане его студенческой мантии. Он станет повсюду носить ее с собой, а
возвратившись в Дебрецен, повяжет ее на пояс - пусть полюбуется на нее та,
что подарила... Разумеется, к тому времени на портупее будет уже висеть
сабля.
- Ну что ж, я не против, - отвечал меньшой брат. - Пойдем поищем
счастья.
И пошли они куда глаза глядят. Сначала до первой видневшейся
колокольни. Долго шли они так, рядышком, молча, пока Пишта не молвил:
- Не шуточное дело мы задумали, братец. Двое нищих отправились в
дорогу, без всякой помощи и все же с надеждой в сердце. Боль! Вот чем полна