"Кальман Миксат. Два нищих студента" - читать интересную книгу автора

Бургомистр был дурным, тщеславным человеком, ненавистным всем
горожанам, и, когда в городской ратуше (она стояла на том же месте, что и
нынешнее здание магистрата) обсуждался вопрос, как лучше встретить
императора, чтобы и высокого гостя удивить, и продемонстрировать радость
народа, истратив при этом как можно меньше денег (весь годовой бюджет города
равнялся тогда лишь 13340 ренским форинтам), выступил один смелый венгр и
дал такой совет:
- Для достижения этих целей я предложил бы повесить его благородие,
господина бургомистра, на Вацских воротах, через которые будет въезжать его
величество. Так мы убьем сразу трех зайцев: император будет очень удивлен,
народ будет радоваться, и обойдется это нам недорого.
Поднялся хохот, а Нессельрот, покраснев как вареный рак, вылетел из
зала заседаний.
Однако что для человека, томимого жаждой власти, презрение и насмешки
своих сограждан? Ведь он ничего не видит и не слышит; он постоянно купается
в лучах воображаемого солнца.
Поэтому Нессельрот устроил такую встречу его величеству, какой ни Пешт,
ни Буда не видели со времен торжественного въезда короля Матяша. Ну уж если
и после этого приема не последует дождь наград и орденов, стоит ли тогда
вообще жить на белом свете?!
И дождь, разумеется, пролился бы. Имя Нессельрота, вне всякого
сомнения, значилось в маленькой памятной книжечке его величества, поскольку
император остался всем доволен. Однако злодейка судьба, работавшая, как
видно, уже тогда на дело революции, была против исполнения столь горячего
желания Нессельрота и совершеннейшую преданность бургомистра обратила в
невообразимо грубую выходку против императора.
Вы спросите: возможно ли это? Представьте себе, да. Причем орудием
судьбы был сам же Нессельрот, Ему было доверено собирать прошения, которые
жители города со всех сторон протягивали проезжавшему по улицам королю. И
надо же было декоратору в этот самый момент вручить господину Нессельроту
счет за установление триумфальных арок и прочих украшений, на общую сумму в
две тысячи форинтов, а потерявшему голову бургомистру положить этот счет
вместе с прочими прошениями! Разумеется, он сделал это бессознательно,
потому что узнал о случившемся лишь две недели спустя, когда вместо
ожидаемого ордена придворная канцелярия выслала ему две тысячи форинтов с
примечанием, что на сей раз его величество соблаговолил оплатить
предъявленный счет, но рекомендует местным властям при последующих визитах
императора в Пешт никаких церемоний по этому поводу не устраивать.
Но для нашей истории все это имеет второстепенное значение. Куда важнее
для нас то обстоятельство, что у господина бургомистра имелась драгоценность
краше всех орденов мира: его дочь.
Агнеш Нессельрот считалась тогда первой девушкой Пешта, превосходившей
других и красотой лица, и стройностью стана, и нравственностью. Синие глаза
ее выражали смирение и нежность, а всякое движение было полно прелести и
обаяния. Но будь она и в десять раз красивее и лучше, хроника все равно
умолчала бы о ней, если бы она в день приезда императора не угодила именно
на ту из трибун, которая под тяжестью зрителей, собравшихся поглазеть на
блистательную процессию, обрушилась, а сидевшие на подмостках гости попадали
на острые булыжники мостовой, - кто навзничь, а кто и вниз головой.
Агнеш пришлось бы, по-видимому, разделить общую участь, если бы в