"Илья Миксон. Сапер " - читать интересную книгу автора

накормили, приласкали, и он так и прижился в роте.
Долгое время солдаты называли щенка как кому вздумается. Безымянный
пёс, заслышав перезвон котелков, стремглав бросался к кухне, усаживался в
сторонке и терпеливо ждал, пока растает весёлая очередь и повар вывалит на
какую-нибудь дощечку или просто в снег добрую порцию пшённой каши с мясными
консервами.
Однажды в обеденный час пришёл командир взвода лейтенант Чемерис,
высокий, плечистый, с рыжеватым чубом, выпиравшим из-под серой ушанки.
Ремень со звёздной латунной пряжкой перетягивал зелёный ватный костюм,
сбоку плотно прилегал пистолет в коричневой кобуре.
- А этого сапёра почему не кормят? - весело спросил Чемерис.
Все рассмеялись и принялись наперебой звать пушистого щенка:
- Сапёр, давай в очередь!
- Тащи котелок, Сапёр!
- Где его посудина? - обратился Чемерис к повару.
Аплачкин развел руками:
- Нету. Да и не полагается, не полагается возить при кухне собачью
миску.
- Не полагается? Ну что ж, сам буду носить, - сказал Чемерис и
поставил перед чёрным влажным носом овчарки свой круглый котелок. - Кушай,
Сапёр!
С той поры за собакой и закрепилась кличка Сапёр, а лейтенант Чемерис
стал её признанным хозяином.
Сапёр ходил за Чемерисом повсюду, спал в его землянке и вместо
ординарца выполнял мелкие поручения: подавал сапоги, которые Чемерис по
укоренившейся привычке сбрасывал с ног в разные стороны, носил газеты, а
потом и письма. Стоило в расположении роты появиться почтальону, как Сапёр
низкой, стелющейся рысью бросался к нему навстречу и, нетерпеливо поводя
вытянутой мордой, ждал письма для своего хозяина. Почтальон, требовавший от
счастливых адресатов: "А ну, дай кусочек самодеятельности!" - заставлял и
Сапёра отрывать от земли передние лапы, когда на имя лейтенанта Чемериса
приходило письмо.
Чемерис уже командовал ротой, когда Сапёр стал всё реже и реже
приносить белые конверты. Что уж там случилось в тылу - неизвестно, но
переписка и вовсе оборвалась. Напрасно огромная рыжая овчарка с белыми
пятнами на груди и лапах вытягивала своё сухое мускулистое тело, просяще и
тоскливо заглядывая в лицо почтальону.
- Нэма капитану, Сапёр, нэма ничого, - печально говорил почтальон.
И Сапёр, опустив пушистый, чуть изогнутый хвост, возвращался ни с чем
и молча укладывался у ног хозяина.
- Забыли нас, Сапёр, а? - спрашивал Чемерис и, размеренно поглаживая
крупную голову овчарки, приговаривал: - Ничего, Сапёр, будет и на нашей
улице праздник.
Но, видимо, капитан Чемерис и сам не верил в свои слова.
И всё же праздник наступил, но лишь для Сапёра. Это произошло зимой, в
феврале, в районе Витебска. Рота Чемериса восстанавливала повреждённое
артиллерийским обстрелом минное поле перед нашим передним краем. Дивизия
занимала оборону в небольшом районе, прозванном солдатами чёртовым мешком.
День и ночь среди голых, изрытых окопами высот и в топкой низине с
поредевшей, иссечённой и изрубленной рощицей рвались снаряды и тяжёлые