"Генри Миллер. Нью-Йорк и обратно (джазовая легенда) " - читать интересную книгу автора

Томпсон-стрит); нередко автор царапает внизу собственное имя, пока вы
читаете.
- Купите стихи! - бодро призывает он. - Всего десять центов!
Конечно, в такой ливень торговлю прикрывают. Тогда тебе лучше завернуть
в сам "Уголок поэта" - в подвал бывшего постоянного места сборищ "злой
молодежи" Джун Мэнсфилд[Вторая жена Генри Миллера.] на Третьей улице.
Художникам, надо сказать, живется проще. Эти выручают по тридцать пять,
пятьдесят, а то и семьдесят центов за полотно. Дождь в их бизнесе - не
помеха, ибо, как известно, масло и вода не смешиваются.
Погоди, уж не решил ли ты, что я попусту треплю языком? Хочешь
поинтересоваться, почему же тогда столь высокие гонорары в "Эсквайре" или
"Вэнити Фейр"? Спрашивай, не стесняйся. И я отвечу: туда не попасть ни
одному из доморощенных стихотворцев. Подобные журналы существуют
исключительно для избранных вроде Хемингуэя или Джо Шрэнка[Писатель-юморист,
один из парижских друзей Генри Миллера.]. Что меня всегда восхищало, так это
хитросплетенная сеть дочерних органов печати типа "Харпер", "Вог", "Атлантик
Мансли" и прочая, и прочая. Да, так к чему я собирался подвести тебя при
помощи столь подробной преамбулы? К вопросу отношения к змеям, ни много ни
мало. Видишь ли, в детстве О'Реган был заклинателем змей. В те годы он жил
со стариком по имени Монкуре где-то в штате Виргиния. Приятель поведал мне
об этом, когда мы сидели в салуне Макэлроя на Тридцать Пятой улице - ближе к
вечеру здесь можно потанцевать с красивейшими девчонками, каких только
поставила нам Ирландия. Через дорогу от салуна располагается Национальный
еврейский ресторан, там тебе покажут увеличенный снимок, сделанный во время
обеда, устроенного Лу Зигелем для товарищей по искусству - Эдди
Кантора[Американский актер, сценарист, продюсер, музыкант (1892 - 1964).],
Джорджа Джессела[Музыкант, продюсер (1898 - 1981).], Эла Джолсона и других
признанных деятелей от музыки еврейского происхождения. К твоему сведению,
прямо напротив находится бар Олкотта, увековеченный мною в главе "Мастерская
мужского платья"[ Глава пятая книги "Черная весна".] в память о моем папаше
и его покойных стариканах - Корзе Пей-тоне, Томе Огдене, Чаке Мортоне и
сотоварищи. Только представь, идешь ты мимо бара Олкотта, скользишь взором
по Еврейскому Националю, а там увеличенный Эдди Кантор строит рожицы Джорджу
Джесселу - аж мороз по коже! Сменилось всего лишь одно поколение, а что
осталось от старой доброй Тридцать Второй?..
Ну да ладно, сидели мы с Джо, беседовали о морских гребешках, пустыми
раковинами которых был усеян мой письменный стол накануне, когда мы
находились в особенно угнетенном расположении духа, ибо вечер пришлось
коротать, наблюдая за танцами в "Кэррол клубе" через дорогу от дома. Милое
местечко для бедных работающих девиц. Каждую субботу модно одетые молодые
люди с Вест-Энд-авеню и Бронкса подкатывают сюда на блестящих лимузинах и
тискают барышень, а мы смотрим на них с высоты двадцать третьего этажа, из
окон тесной комнатушки. Нищета в Нью-Йорке грандиозна, как и все прочее. За
ужасающей нуждой стоят надежды и отвага стодвадцатимиллионой армии
слабоумных пижонов, отмеченных двуглавым орлом N.R.A.[Национальная
стрелковая ассоциация.], а что за ними? Умная Машина Конроя, позволяющая без
проблем перекокать и захоронить алкогольную тару. А еще глубже? Краснокожий
индеец, до такой степени ограбленный и оплеванный, что нынче его тошнит от
громадных особняков, нефтяных скважин и притязаний на "белое" обхождение с
собственной персоной.